День тянулся бесконечно и тяжело. Галь все время старался найти для каждого работу. Иначе было нельзя: стоило остаться без дела – и сразу наваливались мысли о Дуге. Маленькие начинали плакать… Но отыскать занятие для всех оказалось очень трудно.

Собирать пожитки в дорогу? Но у нас почти не было вещей.

Устроить стирку и мытье? Не хватало воды.

Наконец тех, кто постарше, Галь отправил чистить котелки, а остальных усадил в казарме и заставил решать задачки на сложение и вычитание. Решать – и никаких разговоров.

Дуг всегда говорил, что заниматься цифрами и чтением надо каждый день…

Вечер был сумрачный. Небо затянуло дымкой, и появились редкие тучки. Когда стемнело, мы увидели, что луна проступает неярким, размытым пятном. Что ж, чем темнее, тем лучше.

Я вызвал Птицу. Она прилетела, как всегда, через четверть часа после свистка. С шумом опустилась, подошла и положила мне голову на плечо.

Милая, милая Птица! Я ей так обрадовался! Я погладил ее шелковую шею, шептал ей хорошие слова. А она слушала и ласково пощелкивала клювом.

– Птица, унеси нас в Синюю долину, – сказал я. – У нас большая беда. Если останемся здесь, то все погибнем. Нам обязательно надо в Синюю долину. Понимаешь, Птица?

Она понимала. Она села на брус, и мы привязали качели. Галь взял с собой Соти. Она очень боялась, и он примотал ее к сиденью веревкой.

Я сказал:

– Держитесь, ребята… Лети, Птица.

Она шумно снялась с бруса и сразу растаяла. Мы увидели, как темные скорченные фигурки быстро уходят в высоту. Да, их было все-таки видно! И мы со страхом ждали выстрелов. Но стояла глухая тишина. Видимо, часовые ничего не заметили. Может быть, в самом деле дрыхли. Или ушли совсем…

Птица вернулась в середине ночи. К ноге ее было привязано ожерелье Соти. Это означало, что все в порядке.

Улетели Шип, Стрелка и Точка. Девочки были такие легкие, что мы подумали: Птица поднимет и троих.

И она подняла…

Второй раз Птица прилетела перед рассветом, когда мы все клевали носами у полупогасшего костерка. На ее ноге была красная ленточка Стрелки.

Я сказал:

– Спасибо, Птица. Теперь спеши домой, а вечером прилетай снова…

Почти весь день мы спали, потому что прошлая ночь была бессонная: тревожились за тех, кто улетел, ждали Птицу…

Когда пришли сумерки, отправились в полет Уголек и Винтик, за ними Тун и Лук. И к утру мы с Юлькой остались на бастионах одни. Мы да еще Дуг, лежавший глубоко в подвале, за глухой стеной.

Как обычно, мы легли спать в мортире. Я уснул моментально и проснулся в середине дня. Юльки рядом не оказалось. Я почему-то сразу испугался. Выпрыгнул на площадку, стал озираться. Солнце заливало бастионы. Звенела тишина. Травинки не шевелились. Было пустынно и одиноко до ужаса.

– Юлька, – негромко позвал я.

Он не отозвался.

Кричать, громко звать было почему-то очень страшно. Я молча стал искать Юльку.

…Он стоял в подвале у каменной стенки, которую мы сложили вчера. Прижимался к ней лбом.

– Юлька…

Тогда он оглянулся. Посмотрел на меня сухими глазами. И эти глаза без капельки слез показались мне страшнее, чем самый громкий плач.

Юлька проговорил ровным голосом:

– Я все думаю: он погиб из-за меня?

Я понял, что эта вина будет выше Юлькиных сил.

– Да нет, – сказал я как можно спокойнее. – Слуги Ящера караулили нас давно. Вот ты и попался в конце концов… А караулили они крепость из-за меня, знали, что я улетел сюда. После той свалки на площади они боялись бунта, вот и решили всех нас перебить на всякий случай. Ты здесь ни при чем.

У него в глазах появилась надежда. Он, кажется, поверил. Да и сам я почти поверил тому, что сказал. Потому что скорее всего так и было.

…Мы вышли в солнечную тишину. Эта тишина просто наваливалась на нас тяжелыми глыбами. Все было знакомо: желтые стены бастионов, уснувшие пушки, трава, камни. И дальние дали вокруг. Но сейчас меня зажимал непонятный страх. Никогда я не думал, что солнечный день может быть жутким, как ночь на кладбище. Тишина просто разрывала уши своим звоном.

Юльке, видимо, тоже было плохо. Он вцепился двумя руками в мой локоть.

– Юлька, – прошептал я. – Может, рискнем? Если даже обстреляют, может, не попадут. Трудно попасть на лету…

Юлька торопливо кивнул.

Я дунул в ключ.

Сразу стало спокойнее. Тишина разбилась, где-то ожил, завел трескотню кузнечик. Мы встряхнулись, аккуратно собрали остатки имущества: два котелка и узелок с чьей-то забытой одеждой. Потом нарвали в тени за квадратной башней мелких здешних цветов – желтых и синих – и унесли в подвал Дугу…

Прилетела Птица, ласково посмотрела на нас, пощелкала: “Здравствуйте…”