– Едем на вещевой рынок, – сказал десятник. – Помните, мы его проезжали?

– Он там, за рекой, – подтвердил один из его воинов. – Если перемахнуть через железнодорожный мост, получится быстро. Только бы не остановили ГАИ-шники, тогда придется стрелять. Но зачем нам этот рынок?

– Да там этих китайцев наверняка пруд пруди! – радостно пояснил Ильчебай. – Ну, дошло? Их в любом городе на любом рынке навалом!

– А они там ученые? – с сомнением спросил кто-то.

– Да какая разница, какие они, – разозлился от бестолковости подчиненного десятник. – У нас же вообще ни одного нет. С чем мы возвратимся к Енгуру?

– Правильно, Ильчебай! – загорелись воины. – Ты здорово соображаешь! Не зря Енгур назначил тебя десятником.

– Все, помчались, – сказал тот. – Темнеет уже. Рынок скоро закроется, ищи тогда этих китайцев по их съемным хатам.

– Как бы эта идея не пришла в голову еще кому-нибудь из наших, – выразил опасение кто-то. – Не видать нам тогда награды.

– Награды… – проворчал Ильчебай. – Тут как бы головы не лишиться. Все, отставить разговоры! Монголы, по коням!

Проведение операции по изъятию с рынка ученого китайца не составила для опытных воинов большого труда, заняв считанные минуты. Боевая тройка на полной скорости прошила начавший потихоньку пустеть рынок со сворачивающимися торговцами, и подкатила к первому же попавшемуся небольшого росточка китайцу. Тот стоял к ним спиной, укладывая в огромный клетчатый баул нераспроданные за день шмотки.

– Эй, ты китаец? – на всякий случай спросил Ильчебай.

Китаец оглянулся, увидел свирепые, как ему показалось, физиономии узкоглазых пришельцев, и нахмурился.

– Зачем твоя спрашивает? – в свою очередь спросил он. – Милиции дань плачу, бригаде с рынка дань плачу, за торговое место плачу, налог плачу, за регистрацию плачу… Что еще от простого китайца надо?

– Берем его, – скомандовал Ильчебай, не переносивший пустых разговоров.

Двое оставили свои мотоциклы, перемахнули через длинный деревянный прилавок, и на глазах насмерть перепугавшихся торговцев в мгновение ока скрутили упирающегося, отчаянно заверещавшего что-то по-своему китайца.

– Эй, вы куда его! – закричала было дородная женщина, торговавшая халатами, домашними тапочками и прочими атрибутами быта, но пригляделась к незнакомцам и поспешила утихнуть сама – для этого ей даже не потребовалось столкнуться со взглядом свирепо играющего желваками десятника. Не прошло и минуты, как китайца с его барахлом и след простыл – он укатил, притороченный к седлу мотоцикла одного из напавших. В воздухе только беспомощно болтались его тощие ноги, да еще истошные, постепенно затихающие крики некоторое время доносились до ушей бывших соседей по прилавку, пока тройка мотоциклистов не выехала за ворота рынка.

– Что это было? – со страхом спросил никого и всех сразу парень, торговавший пиратскими дисками, словно кто-то мог ему что-то пояснить.

Однако такой человек нашелся.

– Не заплатил ментам, вот его и скрутили, – уверенно сказал мужчина, спокойно складывающий в сумку книжки небольшого формата с разноцветными обложками. – Не будет он здесь больше торговать.

– И это правильно! – проворчала какая-то торговка. – Еще китайцев нам тута не хватало! Потом подтянутся японцы, словно нам тута ресторанов с ихними суши мало!

– Да японцы-то тут при чем? – не выдержал кто-то из малодушных, тем самым подыграв набирающей голос тетке. Ей только того и надо было.

– А при том! – прекратив собирать свои вещи, закричала она. – Пусть забирают свою Хамакаду и валят на свои острова!

Начался обычный для России стихийный политический диспут, как бывает, если в каком-то месте собирается более двух неравнодушных, болеющих за страну человек…

Подъехав к условленному месту сбора, Ильчебай первым свернул с трассы в редковатый лес. Ловко проехав по извилистой узкой тропинке, умело компенсируя напружиненными ногами и задом неровности почвы, он выехал на небольшую поляну и, заглушив мотор, снял очки. За Ильчебаем на поляну въехали его воины. Некоторое время трое тупо таращились на целую толпу китайцев, сидящих в окружении направивших небольшойпервым свернул с трассы к лесупут, как бывает, если в каком-то месте собирается более двух болеющих за страну человек.на них стволы монголов, затем недоверчиво переглянулись.

– Не одному мне пришла такая замечательная идея, – сквозь зубы прокомментировал ситуацию Ильчебай.

Тут в центр поляны деловым шагом вышел Енгур.

– Все в сборе? – спросил он, пробежав глазами по своим непобедимым воинам. – Тогда отправляемся в путь. На обратную дорогу у нас два часа. Таиться больше не имеет смысла, едем в открытую. Попытки дорожной милиции остановить нас немедленно пресекать огнем. Всем все ясно?

– Енгур, а что делать с этими? – Десятник Утабай кивнул на смиренно сидевших китайцев. – Их слишком много, зачем они нам все. Нас послали за одним. Может, среди них есть не ученые.

– Ничего, много – не мало, – решил Енгур. – Берем всех. Пусть Инчигул решает, кто из них ученый и что делать с остальными.

Монгольские тройки стали готовиться в обратный путь, разбирая своих китайцев и ловко приторачивая их к седлам. Те безропотно подчинялись. Опыт долголетнего общения с представителями российской милиции лишь укрепил присущие им от природы черты характера – покладистость и бесконечное смирение перед предначертанной судьбой…

При виде двух десятков выстроенных возле его шатра узкоглазых людей, у тысячника Инчигула вытянулось лицо. Некоторое время он пребывал в смятении, не показывая, однако, своих чувств подчиненному.