Шрифт:
– Он думал, что ты шпион, – сказала Ника.
Владик обалдело поморгал, потом вздохнул:
– Тогда он такой же глупый, как ты… Где это видано, чтобы шпионы летали на зонтиках?
– Ну… он же думал, что не настоящий шпион, а веревочный.
– Что-о?
– Ты разве никогда не слышал про веревочниц? Это тетки такие, они везде стараются занять ребячьи площадки и натягивают там веревки. Будто бы для белья. А на самом деле чтобы нам негде было играть. У них тайное общество против ребят…
– Такую тетку я тоже знаю, – сказал Владик. – Но я-то здесь при чем?
– Мы думали, что ты летаешь и высматриваешь для них площадки.
– У-динь-дивительно бестолкова… – звякнул Тилька.
А Владик возмутился:
– По-вашему, я похож на шпиона?
– Теперь-то видно, что нисколечко не похож, – примирительно сказала Ника. – Но на высоте трудно разглядеть…
– Зачем ты так длинь-длинно с ней разговариваешь? Прогони ее, – посоветовал Тилька.
– А ты помолчи, сосулька, – насупленно отозвалась Ника.
От оскорбления Тилька чуть не свалился с дужки очков.
– Я?! Сосулька?! А ты… кроко-длинь-дилиха безобразная!..
– Сперва разбила маленького, а потом еще обзывает! – сказал Владик. – Чего ты за нами увязалась? Иди к своим рогаточникам…
– Ну и пожалуйста… А я хотела с тобой пойти, чтобы сказать твоим родителям, что зонтик я сломала, а ты не виноват.
– Очень благородно, – ехидно отозвался Владик. – Только родители приходят вечером. Ты что, ждать их собираешься? Шагай-ка ты домой.
Они в это время уже спустились по ракушечному трапу на широкую улицу Трех Адмиралов. Здесь была троллейбусная линия. Не глядя больше на Нику, Владик подошел к остановке и прыгнул в троллейбус номер два. Надо было забрать в сквере сумку и отправляться домой.
9
Владик совсем забыл, что день субботний и мама не на работе. Она встретила Владика на пороге и неласково сказала:
– Явился наконец… Будешь сразу во всем признаваться или станешь сперва городить небылицы?
– Буду признаваться, – вздохнул Владик.
– Давай-давай…
– Зонтик сломался.
– Миленькое дело! Я же говорила! А ты что? «Ах, он крепкий, ах, я осторожный!..» Ладно, зонтик – это раз! А дальше?
– Что? – робко спросил Владик.
– Ах, «что»? Может быть, ты хочешь рассказать, что сидел сегодня на уроках и даже получил кучу пятерок? Прогульщик несчастный! Из школы прибегают одноклассники: «Почему вашего Владика нет на занятиях?» А я откуда знаю, почему? Я схожу с ума, товарищи тоже переживают…
– Товарищи! – сказал Владик. – Наверняка Витька Руконогов, этот ябеда и предатель.
– Не смей так про него говорить! Он замечательный мальчик!
– Ну конечно! Он замечательный, а я…
– Где ты был?!
– Я нечаянно… Меня унесло. Ветер такой могучий, а зонтик такой… как парус, меня как дернет, как понесет, а там колючки, и я вверх, по воздуху…
Мама села на стул, задумчиво взялась за подбородок и стала смотреть на Владика очень внимательно. На лице ее читалось, как буквы на бумаге: «Ну-ну, давай. Послушаем, что еще сочинишь…»
– Вот ты не веришь, а я правда по воздуху. А там яхта, ее на камни несло, надо было протянуть канат, а лететь, кроме меня, некому, а она бы разбилась… Ну, ты не веришь, а я не могу, когда ты не веришь! А если поверишь, то испугаешься и опять меня наругаешь, ты скажи сперва, что ругаться не будешь, и я расскажу, чтобы ты поверила, а то…
Мама встала и деловито потрогала Владькин лоб.
– Конечно. Бегаешь по такой погоде раздетый, а потом грипп или ангина. Голова болит?
Владик ухватился за спасительную ниточку.
– Не болит, – сказал он слабым голосом. – Только гудит немного. И какая-то слабость…
– Я так и знала! Немедленно в постель!
Владик послушно побрел в комнату, где стояла его кровать. Начал расстегивать рубашку. Тилька, который опять сидел в кармане, шевельнулся: «Не забудь про меня».
– Мамочка, принеси, пожалуйста, стакан воды, – попросил Владик. – Что-то немножко в горле пересохло.
Мама торопливо принесла воду. Владик отхлебнул и поставил стакан на столик с учебниками. Глаза у мамы были испуганные, но она сказала:
– Раздевайся и ложись, но имей в виду, что разговор наш не закончен.
– Ладно, – покорно согласился Владик.
Мама вышла, а он высадил Тильку в стакан. Стеклянный барабанщик будто растворился в воде – если не приглядеться, то и не заметишь.