И было на что. Эльфийские руны замерцали как звездочки, а потом над ними появился еще один текст, он висел просто в воздухе, на расстоянии большого пальца от самой рукописи… и был записан человечьими буквами! Человечьими словами.

— Вот так! — сказал незнакомец. — Это первый слой.

Он провел своим перстнем дважды, и руны вновь замерцали, раскрываясь еще глубже.

— Второй слой, — сказал незнакомец.

Три движения перстнем.

— А вот и третий…

Книжник жадно впился глазами в то, чего никогда не читал, не видел, в то, что никогда не надеялся прочитать или увидеть…

Незнакомец тихо рассмеялся.

— Я оставлю тебе перстень, — сказал он. — Чтоб ты не особо скучал в ожидании нашего прихода.

Перстень лег в дрогнувшую руку старика.

— Жди, — сказал незнакомец. — Завтра в полночь.

Он поднялся и быстро вышел, плотно притворив дверь.

Старый хранитель стоял молча, совершенно ошарашенный, в руке его неприятно теплел оставленный незнакомцем перстень, а перед глазами медленно таяли выступившие поверх эльфийских рун человечьи буквы.

«Ох-х-х…»

Неспокойно было на душе. Ведь вроде правильно все решил, а… что-то не так.

Незнакомец этот, конечно, как снег на голову свалился, словно заранее знал, словно мысли подслушал. Странно все это. А все-таки лучше незнакомцу этому свитки отдать, чем вовсе в огонь сунуть.

Старик попробовал читать, но — впервые! — чтение не успокаивало его. Даже наоборот. Неправильно как-то было. Вроде он не у себя дома, в своей уютной библиотеке, самом прекрасном месте в мире, а в многолюдной толпе посреди рынка, где того и гляди кошелек украдут! Вроде сидит он как дурак на самом сквозняке и холодный ветер ему в спину дует.

Что-то было не так.

Хранитель попробовал воспользоваться подаренным перстнем, но пришедшие на смену изящным эльфьим рунам разлапистые человечьи буквы казались неподлинными, от них тянуло какой-то нарочитостью и чуть ли не фальшью. Он взглянул на третий, на четвертый слой… замер на миг и, набравшись храбрости, заглянул на пятый. Он был бы потрясен, если бы смог поверить. Неужто бессмертные и впрямь задавались такими вопросами?! Неужто одни и те же цепочки рун способны вместить столь разные, столь непохожие знания?! Он был бы потрясен, если бы поверил. Но что-то мешало. Что-то было не так. Какой-то едва ощутимый диссонанс мешал признать эти колдовские буквы настоящими, что-то почти неощутимое, но все же присутствующее не давало счесть этот выплывающий поверх оригинала текст подлинным переводом с эльфийского. Да, вроде бы все правильно, те слои, которые он в состоянии разобрать сам, действительно повествуют о том же, о чем и колдовские буквы, вот только… как-то по-другому это все.

Книгочей отложил свиток и уставился на подаренный перстень. А потом и его отложил в сторону.

«Чего я боюсь?» — сам себя спросил он.

И не нашел ответа.

Подумал о доглядчиках короля — и не испытал страха.

«Так чего же я все-таки боюсь?» — спросил он себя еще раз.

И понял, что боится возвращения незнакомца.

До дрожи.

До судорог.

До вопля.

«Мне что — рукописей жалко, что ли? — со стыдом подумал старик. — Так ведь если не ему — все едино в костер, а он хоть обещал пускать к себе в тайное хранилище».

— Что это? — стараясь справиться со страхом, раздумчиво протянул он. — Примитивная жадность? Глупость? Или мне так уж хочется единолично обладать сокровищем? Ни с кем не делясь. Ни с кем. Вот еще, разве кто-то, кроме меня, заслуживает обладания тайной?! — Он глубоко вздохнул, пытаясь успокоиться. — Боже, неужто моя гордыня столь непомерна? Неужто я в сердце своем, даже от самого себя в тайне, все же посмел назвать эти рукописи — своими? Решить, что это — мое и только мое?!

Он затравленно оглядел библиотеку и вдруг, не выдержав, закричал:

— Почему?! Почему я ничего не помню?! Как я провел этого типа в библиотеку?! Что он мне говорил?! Что я ему ответил?! Что?!

Бестолково шаря вокруг взглядом, книжник натолкнулся на подаренный перстень и вздрогнул. Ему показалось, что перстень зловеще ухмыляется, подмигивая ему блестящим рубиновым глазом.

«Боже, да я дьяволу готов их отдать, лишь бы они уцелели!» — припомнились ему собственные слова.

А потом грохот, паника в мыслях и ответ незнакомца:

«Мужайся, господь услышал твои молитвы!»

Что ж, именно так он тогда и сказал.

Господь услышал.

Выполнил?!

— Но если он и вправду дьявол… мне лучше вспомнить, о чем мы с ним говорили! — жарко прошептал старик.

Вот только вспомнить не выходило. Вязкая тяжесть в мыслях возникала каждый раз, как только он намеревался в подробностях припомнить требуемое.

В подробностях!

Тут бы хоть что-то вспомнить!

Что ж, заняться все равно нечем. До завтрашнего вечера времени хватает, а читать… читать все равно не выйдет. Невозможно потому что.