— За какое место? — не понял Татарников.

— Неважно. Поехал — и расколол мужика.

— Так что же, он не крал ничего?

— Почему не крал? — сказал Гена. — Кое-что и он, конечно, взял. Ну, пятнадцать миллионов ему даже близко не дадут. Это ему не по чину. Может, тысяч пятьсот взял. Или пятьдесят. Откуда я знаю, сколько ему положено!

— Зачем же ты, Гена, так поступил? — спросил я прыщавого следователя. — Тебе не стыдно, Гена?

— Зачем-зачем. Он вор, нечего тут спорить. Вор должен сидеть в тюрьме. Вот и посадил.

— А других, самых крупных воров, тоже посадишь?

Мы молчали. Сергей Ильич курил, я ковырял ложкой торт. Никто его, кстати, так и не попробовал. Гена начал было есть, да отложил.

— Что молчишь, следователь? — сказал я.

— Знаете, подождите меня немного, — сказал Гена и встал. — Я сейчас вернусь. Сбегаю тут за угол, за бутылкой.

— Правильно! — поддержал его Татарников. — В конце концов, мы живем в свободной стране. Хотим торт кушаем, хотим водку пьем!

— Верно! — сказал я. — Тем более мы и собирались с тобой выпить. Ведь все-таки праздник у нас. Дело раскрыл.

Гена поглядел на торт и сказал понуро:

— Пир горой.