Пройдут годы. Все, что рассказывал Секундов, повторю я, только она не опоздает ни на секунду. У нее будут на то причины.

Под дождем, который только начинал моросить, он расскажет об их откровенных телефонных разговорах, откровенно эротичных, а меня покоробит факт подобных отношений с заказчиками.

Я скажу ему только, что очень уж везет ему на заказчиц. Слова мои станут каким-то ужасным пророчеством, но тогда мы от души смеялись. Тогда мы были веселыми людьми, повесами.

Он расскажет о том, что они заходили греться в подъезд, потому что в тот день выпал первый снег, начали там целоваться, и он залез ей под юбку.

— Ну, и что там? — спрошу его я. — Чулки? Ноги?

— Ничего особенного. Там были теплые колготки.

— Что, она совершенна, как Афродита?

— Нет, однако, она в теле, ты же знаешь, Родон, мне такие как раз и нравятся.

Мы начали обсуждать особенности женских тел, их красоту, помянули всуе Жеребко, а потом пришли к окончательному выводу, что мужские тела все-таки красивее, недаром об этом еще Платон писал.

Он расскажет и о том, что Настя художница, что она — потомок древнего рода, точнее даже родов. По отцу — Вяземская, по матери — Трубецкая. Родители долго спорили, какую же фамилию дать дочери, и оставили двойную: Вяземская-Трубецкая. Секундова история рода впечатлила чрезвычайно. Он с воодушевлением рассказывал, что дед ее был чекистом.

— А вот это дурно попахивает, — рассмеялся я.

Он рассказывал, что родители дали дочери достойное образование, что у нее есть сестра.

— Младшая? — поинтересовался я.

— Да, но, к сожалению еще школьница.

— Жаль, повторяется история с Жеребко. А весело бы было, дружище Серж, жениться нам на сестрах-дворянках, жить в одном особняке, на разных этажах, ходить вниз в "качалку" и в бильярд…

— В бильярдную.

— …в бильярдную… Читать сообща Овидия и прочих древних.

Мы смеемся. Мы оба вспомнили нашу подготовку к ГОСу, ночевки втроем с Тихоновым у Сержа, чтение "Камасутры" накануне экзамена, кофе утром. Как мы смеялись над Тихоновым, когда он объявил, что будет готовиться к МХК за неделю. Как мы спрашивали его, мы, обладавшие тогда великолепными познаниями в истории искусств. А он не знал Маттиаса Грюневальда, его "Изенгеймского алтаря".

— Она великолепно рисует, — говорит, отсмеявшись, Серж.

— Ну, еще бы, — наверное, и на рояле играет.

— Нет, когда она родилась, родители жили бедно, поэтому не дали ей достойного образования. Вот теперь дела поправились, и сестра получит достойное воспитание.

Я понимаю, что Серж задавал ей те же вопросы, что и я теперь ему.

— Это пошло. Ну, какие сейчас могут быть дворяне, Серж?

— Ты это из зависти говоришь, Род. Мужики мы и есть мужики.

— А что в этом плохого? Россия после революции уже не могла вернуться к прежнему, а соблюдать мертвые обычаи, считать себя принадлежащим к мертвому сословию нелепо. Мне приходилось уже сталкиваться с великосветским снобизмом. Помнишь Юлю Буланову, там, в "Заре"? Она утверждала, что по происхождению — польская дворянка. Это выглядело жалко и нелепо.

— …Они этикет соблюдают. Раз сестра вышла из-за стола раньше времени, так, Настя говорит, ее потом за стол не пускали вместе со всеми. Настя говорила, что за ней зашел ее друг, поэтому она и выбежала без разрешения. Друг, который ухаживает за ней, галантно, весьма галантно, хотя они еще и дети.

— Лажа.

— У нее своя студия.

— Да? Где?

— Где-то в центре.

— Интересно было бы посмотреть на ее рисунки.

— Я тоже так сказал. Она обещала показать потом, когда убедится, что я не буду смеяться.

— Ты? Смеяться? Разве она не знает, что ты "шаришь в живописи не меряно"?

— Вот поэтому и боится.

— А что, Серж, круто было бы Сержу жениться на дворянке с художественным вкусом, которая еще и великолепно рисует, да еще и богатой, не это ли монжовская мечта о браке по-расчету? Да еще, если она и собой недурна?

— Я уже об этом думал.

— Что тут думать, Серж! Не упускай свой шанс, черт возьми!

— Ты думаешь? Она уже предлагала стать мне своим личным шофером.

— Сержу? Шофером? (Я возмущен попыткой подобного использования Сержа). У нее и машина есть?

— Пока нет, но со следующего гонорара она хочет купить "Jeep".

— Слабая фишка: Серж — шофер у своей подруги.

— Я тоже так ей сказал, но она ответила, что, зато я всегда буду с ней рядом, да и платить она будет мне немало. Баксов 300 в месяц.

Я смеюсь, дико смеюсь. Серж так спокойно относится к этой бредовой мысли. Серж, опомнись!

— Это какой же у нее доход?

— Она утверждает, что некоторые картины у нее покупают по нескольку тысяч долларов.