Шрифт:
– А зачем тогда?
– Помнишь, ты сказал, что, наверно, скоро придумают лекарство для излечения... малорослости?
– Ну...
– Может, и правда придумают. Только на меня оно не подействует, во мне эта болезнь уже застарела. Она и не болезнь уже, а так... устройство организма... Его не вылечишь. А если снова стать пацаном, когда организм еще такой весь... ну, податливый, послушный всякому лечению, тогда другое дело... Я даже подумал: если опять сделаюсь ребенком и буду нормально питаться и зарядку делать и вообще всякие режимы соблюдать, может, и без лекарств в рост пойду...
– Значит, главное дело в том, чтобы... помолодеть?
– Да! А тут уж без магии – никак. Потому что обычная наука бессильна... Я и решил выстроить пирамиду. Так называется вся эта... колдовская операция, которая состоит из чисел и всяких поступков. На числе тридцать три она прямо сама собой строится... – Ферапонт шептал уже без неловкого покашливания, горячо и торопливо. Потому что Винька слушал, доверчиво округлив рот и “растопырив” глаза.
– А какая она? Пирамида-то...
– Ну, это дела всякие. Во-первых, три дня надо погулять в ребячьей одежде. Во-вторых, совершить несколько поступков, тоже ребячьих. Сколько число указывает...
– Тридцать три?!
– Нет. В магии, там другая арифметика. Не тридцать три, а три и три. Чтобы половина из них были хорошие, а половина – вредные. Ну, как в жизни нормального пацана...
– И опять станешь мальчиком?
– Если все сделать правильно... Тогда через тридцать три дня станешь, будто первоклассник...
Винька представил Ферапонта-первоклассника с гладким лицом, пухлыми щеками и растрепанной мальчишечьей прической. Наверно, славной получился бы пацаненок...
– Подожди! А почему ты не стал все это делать-то? Одежду вернул...
– Потому что не додумал все до конца. Неправильно выстроил план. Я в первый же день это понял: запутался с последней тройкой. Их ведь на бочонке-то четыре, две с одной стороны, две с другой. С тремя ясно: три дня, три хороших дела, три плохих... А четвертая – что?
– Что?
– Я сперва думал – с одеждой связано: одна рубаха, одни штаны – они же множественного числа, штанин-то две, вот и выходит снова тройка...
“Глупо это”, – мелькнуло у Виньки.
– Глупо это, – эхом откликнулся Ферапонт. – В магии такая чушь не позволяется. Я это к вечеру понял, когда голова закружилась и затошнило... Дело вовсе не в том, сколько там чего. Просто нельзя, чтобы одежда была ворованная, это сразу разрушает всю пирамиду.
– Может, купить в “Детских товарах”?
– Да нет же! Тогда она будет не ребячья, а ничья. Надо, чтобы ее уже поносил какой-то мальчик. И чтобы подарил ее... тому, кто колдует. Сам, по-доброму...
– Я могу. Только не эту. Без этой я никак... Да и велика она тебе!
Ферапонт опять засмущался, натянул до носа одеяло.
– Видишь ли, тут одно условие нужно. С последней тройкой связанное... Понимаешь, человек должен быть правдивый. Иначе пирамида получится искаженная, вместо пользы будет беда... Он не должен никому врать перед тем, как подарит свою одежду.
– Три дня? – опасливо догадался Винька. И лихорадочно начал припоминать: было ли в последние три дня что-нибудь такое ? Ох, наверняка было...
– Если бы три дня, – печально откликнулся Ферапонт. – Тут вступает в силу другая хитрость: острые точки пирамиды...
– Чего? – замигал Винька.
– Вот слушай. Ты вообще-то знаешь, что такое пирамида?
Винька знал. Во-первых, так назывались детские игрушки из цветных кружков, которые надевались на деревянный стерженек с подставкой. Во-вторых...
– Это как в Египте, что ли?
– Нет. У тех в основании квадрат. А здесь – шестигранник. Понимаешь, кладутся три хороших поступка и три плохих и соединяются линиями. А над этим шестигранником – острая вершина, самая главная точка. Она – то самое желание, которое ты задумал. От точек шестиугольника тянутся к этой верхушке прямые линии. Вот и получается шестигранная пирамида... Ну, ты геометрию еще не учил, тебе трудно представить...
– Нет, я представляю... – Винька и правда как бы увидел повисшую в пространстве колючую фигуру с блестящими треугольными гранями и с шестигранным донышком (будто каменная плитка на полу в фойе кинотеатра “Победа”). Подошел по воздуху к пирамиде Глебка, тронул пальцем острую вершину, сунул палец в рот – уколол, наверно. Покачал головой, но без осуждения, с улыбкой. И пропал...
– Я понимаю, – повторил Винька. – Только не понимаю, сколько дней надо без вранья...
– Я тоже сперва не понимал. А потом просчитал. У пирамиды семь точек. Их-то и надо умножить на последнюю тройку. Получается двадцать один день. Это сколько хозяин одежды должен перед этим не врать.
– Ни один нормальный человек столько не сможет, – с унылой уверенностью сообщил Винька. – Чтобы за три недели не соврать ни разу!
– Но ведь не всякое вранье здесь считается! Если например, тебя спрашивают “как живешь”, а ты говоришь “спасибо, хорошо”, а на самом деле тебе фигово, это ведь не ложь, а так... вежливость. Или кавалер барышне говорит “вы сегодня прекрасно выглядите”, хотя она мымра... это ведь тоже...