— А то, — отозвался с вышки его напарник.

— Он грибы собирал, тут, неподалёку, — сообщил Синдбад. — И после этого мы с ним встретились.

И что самое интересное — всё так и было, без обмана.

— Грибы? — Глаза у Васи стали, как донышки граненых стаканов, а ухмылка едва не разорвала губищи. — Тогда ясно, тут и боевой костюм скинешь, и себя забудешь, и маму родную. Давай «калаш» свой… где только такое старьё нашёл? — Он поводил сканером. — Ага, чисто. А ты, земляк, генераторы не забудь заглушить, иначе неприятности будут.

И он выдал Синдбаду десяток колпачков-глушилок, что используются для того, чтобы лишать энергиков возможности пускать огонь или кидать молнии. Появись один из таких бойцов в пределах Обочины без них — его мигом выпрут взашей и больше сюда ни за что не пустят.

Синдбад напялил глушилки, а когда мы вошли на территорию Обочины, спросил негромко:

— Что это ещё за история с двойником? Я же знаю, что час назад мы были далеко.

— Долго рассказывать, — я вздохнул. — Можно сказать, что из-за него я вляпался во все эти неприятности.

Башка всё ещё гудела, а вопросы роились в ней тучей потревоженных мух — как долго пробыл здесь дубль? Чем он занимался? Успел ли повидаться с Зарайским и Петренко?

— Надо выпить, — сказал я и содрогнулся при мысли, что дубль мог побывать и в «Пикнике», а то ещё и к Старьёвщику заглянуть, или вообще завалиться к матушке Жужу и заказать там оргию.

Нет, сейчас нам нужно отправиться туда, куда бы я никогда не пошёл!

В пределах Обочины, помимо вотчины Кали, есть несколько заведений масштабом помельче, одно — совершенно фешенебельное, для сорящих деньгами туристов, желающих посмотреть «настоящий сталкерский бар», и штуки три — грязные и вонючие забегаловки.

Через десять минут мы сидели в одной из них, перед нами стоял пузырь водки типа «горлодёр», два стакана и вскрытая банка рыбных консервов. Бармен по кличке Штука пялился на нас подозрительно, а прочие посетители, из которых я знал двоих-троих, прямо-таки излучали агрессию.

Сюда ходят только неудачники да новички, то есть те, у кого денег кот наплакал.

— Давай, — сказал Синдбад, разливая водку по стаканам. — Тебе надо, я вижу.

— А тебе нельзя, ты раненый, — напомнил я.

— Почти заросло, — он сложил губы трубочкой. — Я же сталкер, ты забыл?

Это верно — такая напичканная имплантами тварь, как мы, либо подыхает быстро, либо столь же быстро приходит в норму.

— Тогда давай, эх, рыжим море по колено! — согласился я, и мы выпили.

Через пару минут я смог дышать, и к этому моменту беспокойные мысли в башке если и не улеглись, то хотя бы стали жужжать потише. Я закусил, скривился от мерзкого вкуса прессованных рыбьих хвостов и голов — иных «деликатесов» в такой забегаловке не найти.

— Теперь рассказывай, — заявил Синдбад.

— И чего это я должен тебе рассказывать? — Я покосился на него с недоумением. — Вообще, ты помнишь наш договор? Ты меня проводил до Обочины и теперь свободен, как ветер. Можешь в торговлю включиться, пойти к девочкам или вообще обратно к тамбуру отправиться.

— Могу, но сначала тебя выслушаю.

Это парень был упорен, словно бультерьер, да ещё и претендовал на роль доморощенного психотерапевта!

— Ладно, — сказал я. — Только если ты начнёшь потом молоть языком, пеняй на себя.

Синдбад не стал ничего говорить, только усмехнулся и налил по второй — чуть поменьше, чем в первый раз. На этот раз прозрачное пошло намного легче, а после него я ощутил, что готов рассказать обо всём.

— Прошлой ночью я был в Сосновом Бору… — начал я.

При упоминании призрачного вихря Синдбад выразительно хмыкнул, а когда я поведал о дубле, выпучил глаза. К моему удивлению, он не стал восклицать: «Невероятно!», «Да ладно!» или «Ты сошёл с ума!».

— Вот такие дела, — сказал я в завершение. — Похоже, это… существо побывало тут, и все принимали его за меня!

— Если он выглядит, как ты, думает, как ты, то наверняка и ведёт себя, как ты, — предположил Синдбад. — Идеальное отражение, до последней черточки повторяющее оригинал, то есть тебя. Вряд ли он будет совершать поступки, которых не совершил бы ты.

— Хочется в это верить. Но в любом случае я намерен настичь стервеца и вышибить ему мозги! Одного Лиса для Пятизонья вполне достаточно, а двух, — тут я соорудил кровожадную улыбку, — многовато!

— Делай как знаешь, но пока я от тебя не отстану, — ухмылка у него вышла не злобной, но на редкость пакостной. — Мне интересно узнать, чем это закончится. И ведь ты не сможешь запретить мне ходить с тобой?