В конце записи Ирина называла своего молодого любовника «солнышком», так, как когда-то называла его. «Интересно, все женщины, меняя мужчин, называют их одними и теми же словами?» — подумал Виталий и включил обратную перемотку, чтобы посмотреть в третий раз, сделать по своим чувствам контрольный выстрел.

Запись начиналась с того момента, как он сел к ней в машину. Она легонько поцеловала его на ходу. По разговору он был еще совсем ребенком и это забавляло ее. Она игралась с ним, это можно было понять, даже не зная английского языка и не читая перевод на бумаге. Гладила его рукой по ноге и паху, останавливаясь на интимном месте. Потом они остановились, и все началось сначала. Пока они ехали по освещенным улицам Лондона, запись была чистая, а когда остановились, стало намного хуже.

Но Виталий не собирался предлагать это «кино» центральным каналам, поэтому работой англичан остался доволен, тем более, что ему действительно, казалось, помогло.

В конце пленки, где Ирина уже просто игралась губами и языком с головкой члена Питэра, по крайней мере, он так думал, что Питэра, зашел Андрей. Он тактично оставил Виталия одного в кабинете и ходил где-то по офису фирмы целых два часа, а зайдя и увидев смотрящее на экран уставшее, но спокойное лицо Виталия, он подумал, что на присланной пленке нет ничего серьезного. Виталий даже не выключил запись, когда он зашел в кабинет. Но подойдя и посмотрев на монитор компьютера, на который подавалось изображение, он застыл в недоумении. Еще несколько дней назад его друг был бледным как смерть, только узнав об этом, а тут сидит и спокойно смотрит, как все это происходит. Лишь только усталость или какое-то сонливое выражение было на его лице, больше оно ничем не омрачалось.

— Как тебе? — спросил Виталий усталым, но ровным голосом и кивнул на монитор.

Андрей был настолько ошарашен, что даже не знал, что сказать и продолжал стоять молча уставившись на уже заканчивавшуюся любовную сцену.

— Тебе, вижу, нравится? — повернулся к нему Виталий. — Хочешь, перекручу на начало, посмотришь. Очень интересно. Это-то она умеет и, кажется, даже любит.

— Нет-нет! — наконец опомнился Андрей и отвернулся от монитора. — Я совсем о другом думаю. Я боялся, как бы тут с тобой не случилось чего, в прошлый раз ты так выглядел… А тут…

— Все нормально, — спокойно ответил Виталий, — что не делается, все к лучшему. Я верю в это. Или, по крайней мере, я сумел извлечь выгоду из всех своих жизненных потерь. Даже из тех шести лет, которые отсидел.

— А тут-то ты какую можешь выгоду извлечь? — как-то бездумно спросил Андрей, все еще стоя с открытым ртом.

— Я ее давно уже извлек. Хоть и небольшую, но, как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Вернее, я не хотел этого, но раз уж так получилось… На таких богатеньких шлюшках с бешенством матки можно зарабатывать всем, не только ее лопуху мужу.

Андрей понял, о чем говорил Виталий, и закивал головой. Он все не мог поверить, что так спокойно можно было отнестись к этой пленке и смотрел на него широко открытыми глазами.

— Да не смотри ты меня так, — сказал, взглянув на него, Виталий. — Я же сказал, что я в порядке. Видишь как мало нужно было, чтобы разлюбить эту суку? — он кивнул на монитор, но запись уже закончилась, и он отвернулся и задумчиво посмотрел в окно. Потом встал и, вынув кассету, попрощался с Андреем. — Поеду спать, устал. На, переводи им деньги и поблагодари от меня. Можно сказать, спасли.

Он положил на стол пачку денег и вышел из кабинета. А Андрей так и остался стоять с приоткрытым ртом и смотреть на закрывшуюся за ним дверь.

Он проснулся только через сутки, да и то не сам. Жена решилась разбудить его и протянула трубку сотового:

— На, Толстый звонит, говорит, что о-очень срочно.

— Да, здорово, — ответил он сонным голосом.

— Здорово. Че спишь, что ли? Смотри, проспишь все на свете. Ты знаешь за кем я еду?

— За кем?

— За Ириской твоей. А знаешь откуда?

— Ну говори, Толстый. Че ты мозги компостируешь? — буркнул Виталий. Он хоть и был спросонья, но помнил все, что было накануне, и даже догадался, о чем сейчас может идти речь. Забыл только о том, что на Новый год Ириска наверняка поедет домой.

— Короче, еду я с Солдатского через Кильдым, — начал рассказывать Толстый. — Смотрю, из-за гаражей выезжает твоя Ириска на своем джипе, а с ней какой-то фуцин, по виду молодой очень. У нее сын же маленький еще?

— Ну…

— Ну вот. А этому лет восемнадцать-девятнадцать уже. Я заехал за эти гаражи, ну посмотреть, что они могли там делать. А там нет ничего… Я думал, там с обратной стороны тоже гаражи, а там просто маленький такой закуточек укромный… Ну ты понимаешь? Че она могла там с ним делать? Я, короче, догнал ее и еду следом. Узнать, че это за тип?

— Не надо, — спокойно ответил Виталий. — Я сам знаю. Это Егор, ее бывший ученик.

Толстый сначала промолчал в ответ, видимо, не зная что сказать на такое равнодушное реагирование, и, подумав, что друг просто ничего не понял спросонья сказал:

— Ну что она с ним делать там могла? Ты хоть понял, о чем я?

— Идиотский вопрос, Толстый, — отрезал Виталий. — Ты че с девчонками в таких местах делаешь?

— И ты так спокойно говоришь об этом? Ты что, все уже с ней?

— Давно уже, если ты не заметил.