Шрифт:
* * *
А луна-то криворога,А лунатик — молод, пьян.Здравствуй, лунная дорога,Голубой Афганистан!Вот светает, золотеютГоры в розовом огне.Минарет напоминаетСбитым боком о войне.Здравствуй, Ваня или Вася,Упадут в бою бойцы,Красным кровушка окраситГолубые изразцы.Мертвый мальчик в темных ранах.Убиваясь, плачет мать.На коврах темно-багряныхРусской крови не видать.Капли алые на розеСохнут. Кто отдал концы?Мальчика везут в обозеМусульманские бойцы.Ждут у полевой больницыНовгородец и казах.Видят длинные ресницыСмуглой девушки в слезах. * * *
Нам говорили нежные японки«Охайо!» или «Домо аригато!»,Что значит «С добрым утром!» и «Спасибо!И кланялись, надушенные тонко,И в царстве хризантем и позолотыВели к столу: вкусить гиганта краба.Сырая бледно-розовая рыбаБыла вкусна. И пестрые салаты,И сладкие пахучие приманки.На черном лаке нежные рисунки:Цветенье вишен в вечности, в Киото.Я что-то вспоминал, но смутно, слабо.Буддийский храм на золотом закатеС резным драконом, с цаплей на тропинке.И небо. Небо, золотое небо!И желтое кимоно на японке. * * *
В соседстве Большого Каньона,Где кондоры в небе висят,Песчано-кремнистая зона:Под солнцем лежит Аризона,Похожий на Мексику штат.Там кактусы (два миллиона!)До самого до небосклона,Высокие свечи, стоят.Там ползают пестрые змеи —И суслики, прыгнуть не смея,Там жалко предсмертно свистят.А ночью — иная планета?В молчании звездного светаГорит немигающий взгляд:Не кактусы — нет, вурдалаки,Утопленники в полумракеСлетаются в мертвый отрядИ пляшут в безмолвной пустыне,В холодной ночи темно-синей,Где кактусы утром стоят. * * *
От волков и от овечекБесполезно в темный лес,А сосед мой — человечек:Полуангел-полубес.Я кружиться в хороводеВ одиночку не могу,Я китайца в огородеУхватил бы… за ногу.Ни Пегас, ни белый лебедьНе везут меня к луне,Я валяюсь в синем небеС черной вечностью на дне.И в дуду, дурак-старатель,Дую из последних сил,Но бессмертия, читатель,Я — увы! — не заслужил. * * *
Я — недорезанный буржуй. (Надеюсь,Теперь уж не дорежут.) АнанасовИ рябчиков жевать не приходилось,А приходилось — мерзлую картошку,Изысканного розового цвета,Противно сладковатую. И рыбуКопченую — и жесткую настолько,Что надо было ею бить нещадноПо мраморному бюсту королевыВиктории, чтоб размягчить. И солиВ ней было столько, сколько в океане.Как хорошо, что нас не расстреляли!Ведь если бы прихлопнули, то как быЯ дожил до восьмидесяти? То-то.Но это, милый, не твоя забота. * * *
Здесь тоже и березы, и рябины,И в поле тютчевские паутины.Пахучее тепло сухого сена,И в палых листьях слабый запах тлена.И даже клин над лесом журавлиный,И пруд, где выгиб шеи лебединой.И будто липы дедовской усадьбы.Мой дед и бабка. Воскресить, сказать бы…Нет, не они, и нет былой России,И мы, душа, напрасно попросили.А все же — дар, «у гробового входа»:Здесь будто новгородская природа.Как будто мы недалеко от въездаВ Порхалово Крестецкого уезда. * * *
Ты тоже с луны свалился, лунатик, приятель, я знаю:На луне оказалось уныло, ты соскучился и зеваяУпал на эту планету, рассеянно сел на верхушкуВысокого дерева, увидел жеребенка, речку, телушку.Увидел разные доски, запрещавшие то или это:С высокого дерева плевал ты на глупые эти запреты.Ты понял потом, что запреты бывают и умные тоже:Но глупых запретов не слушал, лунатик, мой ангел, и позже.Листва прекрасно шумела, и мелкая синяя птицаКормила птенцов желтоватых, очевидно желавшихкормиться.Листва прекрасно сияла, и дятел стучал не жалеяКлюва, как будто стучался в неразумный лоб фарисея.Но у законника, ясно, была в голове уже птица:Сидел нахмуренный филин, восклицая: «Ах, я девица!Мне стыдно слушать такое! Уйдите, нахал, безобразник».Оставив его в покое, пошли мы с тобою на праздник.В подлунном мире недолго мы будем, лунатик, приятель.Давай шутить и смеяться. А после, ну что ж, заплачем. * * *
На карусели. Или – на качели:То в царство Зла, то в мир Добра?!Мы постарели. Но – не повзрослели:Все та же легкая игра.Дунь в дудочку. Из маленькой свирелиМы извлекали тонкий звук.Как будто эхо нежной эмпиреиПронизывало все вокруг.Был влажный день, прохладный дух сирени.Был геликоптер над рекой.И тучи проплывали и серели,Протягиваясь далеко.Кружились кони старой карусели,И пламя изрыгал дракон,И Ева пролетала на качели,И Змей нам посылал поклон.Добро и Зло?.. Мой друг, ведь мы хотелиЗагадку бытия решить.Душа играла в постаревшем телеИ дергала сухую нить.И красками неяркой акварелиБыл тронут воздух. И слегкаМы вдруг задумались, когда светлели(Почти по-райски?) облака.