"Прим, позволь уйти!" И наконец она это делает.

Я глубоко под водой, покинутая всеми.

Слышен только звук моего дыхания, и нужны неимоверные усилия, чтобы не пустить воду внутрь, вытолкнуть ее из моих легких.

Я хочу остановиться, пытаюсь задержать дыхание, но вода прокладывает свой путь внутрь и обратно против моей воли.

"Позволь мне умереть.

Позволь мне последовать за другими," я умоляю кого-то удерживающего меня здесь.

Нет ответа.

Я в ловушке на дни, годы, возможно века.

Я мертва, но мне не позволяют уйти.

Жива, но все равно что мертва.

Настолько одинока, что была бы рада кому угодно, чему угодно, не важно, насколько это отвратительно.

Но когда у меня наконец-то появляется посетитель, это приятно.

Морфлий.

Он бежит по венам, облегчая боль, делая мое тело легким настолько, что оно может снова подняться на поверхность и остаться парить на волнах.

Волны

Я действительно плыву по волнам.

Я могу ощущать их кончиками своих пальцев,шевелящейся частью моего обнаженного тела.

Так больше боли, но это что-то похожее на реальность.

В горле как будто провели наждачной бумагой.

Запах горящих лекарств с первой арены.

Голос моей мамы.

Эти вещи пугают меня, и я пытаюсь вернуться в глубину, погрузить рассудок обратно.

Но нет пути назад.

Постепенно мне приходится принять себя такой, какая я есть.

Почти сгоревшая девушка без крыльев.

Без огня.

И без сестры.

В ослепительно-белом Капитолийском госпитале, доктора применяют свою магию на мне.

Покрывая мои ссадини новыми кусочками кожи.

Заставляя клетки поверить, что они мои собственные.

Управляют частями моего тела, сгибая и растягивая конечности, чтобы убедиться, новая кожа подходит телу.

Я слышу снова и снова, насколько мне повезло.

Мои глаза удалось сбереч.

Большую часть моего лица также удалось спасти.

Мои легкие поддаются лечению.

Я буду словно новенькая.

Когда моя обновленная кожа достаточно укрепилась, выдерживая давления, пришло больше посетителей.

Морфий открывает дверь и к смерти, и к жизни.

Хеймитч желтый и без тени улыбки.

Цинна шьет новое свадебное платье.

Дейли, болтает о доброте людей.

Мой отец поет все четыре куплета "Виселицы" и напоминает мне что моя мать - спящая между сменами в кресле - не знает об этом.

В один день я очнулась понимая и зная, что мне не позволят жить в мире грез.

Я должна есть сама.

двигать своими мышцами

сама ходить в ванную

Краткое появление президента Коин, успокоило меня.

"Не беспокойся," сказала она.

"я спасла его для тебя"

Врачи недоумевают почему я до сих пор не могу говорить.

Как показывают исследования, природа поврежнения моих голосовых связок пока необьяснима.

наконец,доктор

аурелиус,главный врач,приходит к выводу,что я стала больше эмоциональной,чем физической безгласой

что мое безмолвие является последствием моей эмоциональной травмы

Хотя он и имеет 100 других решений, но говорит им оставить меня впокое.

Я не спрашиваю ни о ком и ни о чем, но люди постоянно несут мне поток информации.

О войне: Капитолий повержен был в день когда падали парашюты. Президент Коин руководит сейчас Панемом и войска были направлены для подавления оставшихся малых очагов сопротивления.

О президенте Сноу: Он находится в тюрьме, в ожидании решения суда и последующего исполнения приговора.

О моей команды ассистентов: Крессида и Поллукс были отправлены в районы, чтобы оценить потери войны.

Гейл, который схватил две пули при попытке к бегству, сейчас находится во Втором Дистрикте по заданию захвата миротворцев.

Пит до сих пор в ожоговом отделении.

Он все-таки добрался до центральной площади.

В моей семье: Моя мать хоронит свое горе в работе.

У меня нет работы, горе хоронит меня.

Все, что придает мне силы жить, - это обещание Коин.

Что я смогу убить Сноу.

И все будет кончено.

Со временем меня выписывают из госпиталя и предоставляют комнату в резиденции президента, где я живу вместе с мамой.

Но она туда почти не заходит, ест и спит на работе.