В спальне я нахожу еще один сюрприз.

сидящий вертикально на стуле.

Полированную от ее металлического золотого парика до ее высоких каблуков и лакированной кожи, держащую клипборд.

Удивительно неизменную за исключением пустого взгляда в ее глазах.

"Эффи," говорю я.

"Здравствуй, Китнисс.

"Она встает и целует меня в щеку, как будто ничего не произошло с нашей последней встречи, ночь перед Двадцатипятилетием Подавления.

Ну, нас сегодня ждет важный-преважный день

Итак, почему бы вам не начать приготовление, а я буду лишь трещать и следить за порядком."

"Хорошо," говорю я ей вслед.

"Они говорят, что Плутарху и Хеймичу пришлось, нелегко поддерживая ее," комментирует Вения шепотом.

"Она была заключена в тюрьму после Вашего спасения, так, что это помогло.

"Это - настоящее преувеличение.

Эффи Бряк, мятежник.

Но я не хочу чтобы Коин убила ее, таким образом, я напоминаю себе просить предоставить ей этот путь если спросят.

"Я полагаю, что хорошо, что Плутарх похитил Нас троих в конце концов.

"Мы единственная подготовительная команда, оставшаяся в живых.

Все стилисты Двадцатипятилетия Подавления мертвы," говорит Вения.

Она не говорит, кто именно убил их.

Я начинаю размышлять, имеет ли это значение.

Она осторожно берет одну из моих травмированных рук и притягивает ее для осмотра.

"Как вы думаете что лучше для ногтей? Красный или возможно черный как уголь?"

Флавиус производит волшебство красоты на моих волосах, выравнивая перед, при помощи некоторых более длинных локонов скрывая лысые пятна на затылке.

С моим лицом, так как оно было спасено от огня, проблем не больше чем обычно.

Как только на меня надет костюм сойки-пересмешницы Цинны, единственные видимые шрамы находятся на моей шее, предплечьях, и руках.

Октавия прикалывает мою брошь с сойкой-пересмешницей к моему сердцу, и мы отстраняемся, чтобы смотреть в зеркале.

Я не могу поверить, как нормально они заставили меня выглядеть снаружи, когда внутри я - такая опустошенная.

в дверь тихо стучат и входит Гейл

"у тебя есть минутка?"спрашивает он

в зеркале я вижу мою подготовительную команду

неуверенные,куда идти,они натыкаются друг на друга пару раз и затем закрываются в ванной

Гейл подходит и останавливается позади меня и мы изучаем отражения друг друга в зеркале

я ищу что-то ,заа что я могу зацепиться,какой то знак,намек на ту девочку и того парня,которые случайно встретились в лесах 5 лет назад и стали неразлучны

я задаюсь вопросом,что могло произойти с ними,если бы Голодные Игры не забрали ту девочку

если бы она влюбилась в парня,может даже вышла бы за него замуж

и когда-нибудь в будущем,когда братья и сетры уже стали взрослыми,убежала бы с ним в леса и оставила 12-й позади навсегда

они могли бы быть счастливы,среди дикой природы,или темная,гнетущая печаль росла бы между ними даже без помощи капитолия?

"я принес тебе это"

Гейл протягивает мне колчан.

когда я беру их,то вижу одну-единственную стрелу,самую обычную

"она должна быть символичной

ты производящая последний выстрел этой войны

"что если я промахнусь?"говорю я

"коин подхватит ее и принесет ко мне?или простот сама выстрелит сноу в голову?"

"ты не промахнешся"

Гейл регулирует завязки колчана на моем плече

мы стоим там,лицом к лицу,но не глядя в глаза друг другу

"ты не пришел чтобы навестить меня в больнице"

он не отвечает,и наконец я просто говорю это

"это была твоя бомба?"

"я не знаю"

как и Бити"говорит он

"разве это имеет значение?ты всегда будешь думать об этом"

он ждет,что я буду отрицать это.я хочу отрицать это,но это правда

даже сейчас я могу видеть вспышку,которая сжигает ее,чувствовать жар огня

и я никогда не смогу отделить этот момент от Гейла

мое молчание-это мой ответ

"это была единственая вещь,которую я должен был делать"

заботиться о твоей семье"говорит он

"стреляй прямо,хорошо?"он прикасается к моей щеке и уходит

я хочу позвать его обратно и сказать ему что я была неправа

что я найду способ смириться с этим