Старший помощник пожал плечами.

— Если мне завтра скажут, что у меня броневые плиты из прессованного картона, — я не удивлюсь. Странная тенденция у этой комиссии.

— Все зависит от установки. Если исходить из желания поставить корабли на прикол...

— Не думайте, пожалуйста, что все офицеры согласятся на подлость!

— Я этого не думаю, — серьезно сказал Потапов. — И очень рад, что вижу честного русского офицера. Вы можете рассчитывать на поддержку Совета.

— Благодарю за доверие, — старший помощник по-прежнему держался сухого, официального тона.

— В таком случае я попрошу вас составить небольшую докладную записку. Независимо от акта комиссии. Укажите потребность в материалах, рабочей силе. Какая помощь нужна со стороны. Это не очень затруднит вас?

— Будет исполнено!

— Кстати, посоветуйтесь с судовым комитетом, — продолжал Потапов. — Кто здесь председатель судового комитета?

— Я! — Богатырь матрос, потеснив плечом Логунова, стал рядом со старшим помощником, такой же рослый, но более широкий в плечах, кряжистый. Они так хорошо подходили друг к другу — подтянутый офицер с энергичным, волевым лицом и удалой сильный матрос с выразительными веселыми глазами, загорелый, обветренный. Потапов невольно залюбовался ими. Есть же люди на русской земле!

— Поддержите командира, товарищи! Надеюсь первыми встретить вас на Хабаровском рейде.

— Если их наш «Смерч» не опередит! — ревниво сказал механик соседнего корабля.

— В добрый час, товарищи! Всех просим, — Потапов сделал широкий приглашающий жест.

— Верно, ребята! Места на рейде хватит.

— На рейде хватит, да в мастерских затор. Из-за каждого пустяка неделю очередь ждешь.

— А нельзя сделать так, чтобы нам Арсенал помог? Скажем, в токарных работах или литье?..

Теперь, когда вокруг них собралось много матросов, разговор утратил официальный характер.

— Гляди, как потеплело днем-то, — удивлялся кто-то из молодых матросов. — Пригревает солнышко, а?

— А то оно будет ждать, пока ты с одного бока на другой повернешься.

— Мастерские у нас — узкое место. Такая горловина, что не проскочишь. Не в одном, так в другом зажмут. Хоть плачь, — жаловался механик со «Смерча». — Вы побеседуйте с товарищем Спаре. Вот бы кого начальником мастерских.

— Поставьте вопрос перед командующим.

Михайлов мотнул головой.

— Ладно. Они теперь не отвертятся. Скоро ждем товарища морского министра Кудряшова. Он сам бывший матрос и тут кому надо мозги вправит.

— Поди, товарищ Ленин его послал?

— А что?.. В самую пору. Кудряшов-то, по-старому если, так полный адмирал.

— Вот, братцы, фортуна! Из матросов да в такой чин! — воскликнул толстый рябоватый сигнальщик и громко цокнул языком.

Михайлов похлопал его по плечу, смеясь, сказал:

— Тебе бы, Афанасий, определиться к нему в вестовые.

— Да не могу я, братцы! Не могу. Мачтаб какой — страшно подумать, — рябой матрос стал отказываться с такой комической серьезностью, что многие схватились за животы. Смеялся и Потапов, смеялся старший помощник, не знавший сперва, как ему держаться с представителем местной власти. Кто-то посоветовал:

— Афоня, просись на должность флагманского кока.

— Нету такой.

— Жаль. Аккурат бы по твоему аппетиту.

Потапов спустился по трапу вниз. Старший помощник водил его по отсекам, объяснял назначение механизмов, систему управления кораблем. Чувствовалось, что человек по-настоящему любит и знает свой корабль.

— Конечно, мы переживаем серьезные трудности, я понимаю. Но флотилия на Амуре должна жить, — говорил он с волнующей убежденностью. — Безрассудно поступают те, кто обрекает такие прекрасные суда на консервацию. Это — гибель.

...Возвращался Потапов в приподнятом настроении. На центральном судовом комитете договорились, что ремонтные работы в первую очередь будут производиться на башенных канонерских лодках «Смерч» и «Шквал», а также на двух канонерках Сормовского завода — «Бурят» и «Монгол». Эти суда должны были выйти в плавание сразу же с открытием навигации. «Смерч» наметили послать в Николаевск-на-Амуре, а «Шквал» поставить на брандвахту возле устья Сунгари. Сормовские же канонерские лодки, к которым еще должна была присоединиться канонерка «Орочанин», поставленная на зимовку в Астраханском затоне возле Благовещенска, предназначались для патрульной службы на Амуре и Уссури. Таким образом на значительном расстоянии прикрывалась граница с Маньчжурией.

«Очень кстати едет к нам Кудряшов. Очень кстати», — думал Михаил Юрьевич, посматривая на низкое солнце, почти касавшееся снежной равнины за Амуром.

Розовел снег, освещенный косыми лучами, от деревьев через дорогу протянулись синие тени.

Поставив лошадь в исполкомовскую конюшню и подбросив сена, Михаил Юрьевич с черного хода прошел в здание Совета.

— Есть срочные депеши? — спросил он у дежурного и тут же у стола стал просматривать телеграммы. — Хорошо. Живем, брат!.. Что-о?.. Кудряшо-о-ва? — воскликнул вдруг он изменившимся голосом.