— Дельное предложение. Но не спешите с выводами, полковник. Наша контора не уступает вашей.

— Если бы так было, мне не пришлось бы столь длительно вести разговор на тему, момент решения которой не должен превышать времени обмена любезностями.

— Как вы учтивы, сэр. Но вы запамятовали именно упомянутой вежливости недоставало с вашей стороны.

— Довольно, — беэ прежней уверенности остановил Динстон. — Вы правы, не тот возраст у меня, чтобы терпеть насмешки. Должны мы следовать прежним пунктам соглашения или мы его нe составляли!?

— Составляли, — невозмутимо играл Чан, — но не в тех аспектах, что вы нам так настойчиво диктуете. Монах не ваш: первое, что я особо подчеркиваю. Но пока не это суть. Вы утверждаете, он перешел границу. Помогите нам его обнаружить, если это только не ваша пропогандисткая утка. А там мы разберемся. Ваш контракт четырехлетний, но действует только на территории соседних государств. На нашей он теряет силу. Потрудитесь вспомнить параграфы соглашения.

— Из сказанного я понял только то, что вы отказываете нам в содействии?!

— Ну, вы как теща, господин полковник. Нельзя же так. Мы не падчерицы, не сироты, и наша Koнторa не хуже вашей.

Генерал слабо сдерживал готовую разлиться по лицу мстительную улыбку. Он старательно разглядывал ногти, не пробуя поднять головы.

Чан, как маститый стратег Рима, но с финтами наглого сатирика, углубленно тормошил.

— Народ вы бесхитростный, прямой. Неуклюжи, где требуется спортивная гибкость. Вам почему-то всегда кажется, что переобучения достаточно, чтобы вышибить из человека прошлое. Ан нет.

Динстон сидел, как на иголках. Ему претил слог каверзного китайца, но ничего не оставалось делать. Картины прошлого в ярких тонах, жаливших достоинство, снова вырастали перед ним.

— Не наша вина в том, что ваши спецы деревянно обошлись с монахом. Мы не раз указывали на несоответствие тех положений, за которые вы подписывались, и того, что на самом деле существовало. Ваша небрежность допущена вашей рекламной конторой. Не получилось смягчающего контакта. Не сработали стойки долларов. Чего же вы теперь добиваетесь? Человек бежит от всего. К нам, думаю, догадываетесь, не направляет свои обиженные стопы. А вот куда и как — это вопрос времени.

— Не старайтесь красиво лгать, господни Чан. Ваши люди в последнее время постоянно обитали в северной провинции.

— Наши люди, как и ваши, — везде.

— Так уясните себе: в ваших интересах нейтрализовать его.

— Мы не отрицаем, что при возможном ущербном существовании для наших планов требуемое решение будет принято. Но нужно для начала найти его. А так это только ваши догадки, не больше.

— Эти сведения точные. Он упущен нашими людьми в районе г. Балей.

— Монументально. Когда полиция обнаружит его, вас обязательно известят.

— Мы должны на сто процентов быть уверены, что акция будет выполнена.

— У вас есть основания полагать, что наши парни не до конца выполняют приказы?

— Нет, конечно. Но когда свои при деле, оно спокойное.

— А мне спокойнее за своих. Они не наделают столько пустого звона, как ваши джи-ай. И еще, совет человека, знающего свою страну. Китай представляется вам этакой страной-марионеткой. Оставьте неверные измышления. Ваши агенты не смогут работать в наших провинциях. Дай бог унести им свои ноги. И еще более опасайтесь, чтобы про ваши планы не прознали монахи или боевые школы. Вы должны помнить шестьдесят шестой год. Для них международные нормы — пустой звук. Очень предвзяты к иностранцам. Не думайте только о себе. В Китае хватает американских семей. И никакой моралью их не проймешь.

— Вы опасаетесь монахов? — сбивая неприятную нервозность, резко бросил Динстон.

— А почему бы и нет?! Поэтому я и действую не кулаком, а словом, — заговорщицки уточнил Чан и в свою очередь переспросил: — А вы не опасаетесь?

Полковник постарался промолчать, понимая, что любой ответ вызовет усмешки. Молчали и китайцы, изредка пронзая косыми взглядами американцев.

— На чем мы остановимся, господа?

— На том, — продолжал любезничать Чан, — что выдержка должна сейчас, как никогда, контролировать наши грозные порывы.

— Но насчет агента.

— А разве мы не о нем говорим?

Динстон неумело промолчал.

— Первоочередная информация будет поступать лично к вам не позднее получаса после меня. Это, конечно, касается сведений о монахе.

— Считаю нужным уведомить вас, что этот вопрос больно затрагивает интересы наших служб. И наше руководство отнесется с полной серьезностью к его разрешению. Пало восемь наших толковых агентов в России. Убийцу нужно достать. Это не человек.