Монах схватил несчастную на руки и поспешил к монастырю. Там он опустил ее на землю и постучал молотком в ворота.

Франциска вскрикнула от ужаса, она поняла, что настоящие мучения ее лишь начинались. Только теперь она поняла, что злодей, так предательски ее обманувший, был действительно монахом.

— Сжальтесь! — умоляла она.— Делайте со мной, что хотите, но не отдавайте в монастырь.

— Я должен исполнить свой долг по отношению к монахине, нарушившей обет целомудрия.

— Ведь это ты, изверг, заставил меня нарушить этот обет! — воскликнула она в бессильной ярости.

— Разве я обольстил тебя, сумасшедшая? — нагло спросил Жозе в тот момент, когда брат привратник отворял ворота монастыря кармелитов.

Вампир передал свою жертву в руки игумена, попросив его держать ее в заточении, пока он не придет за грешницей монахиней, чтобы согласно приказанию инквизиторов отправить ее в Бургосский монастырь.

Игумен терпеливо выслушал жалобы, что рвались из истерзанного сердца несчастной. В подтверждение своих слов она показывала ему разорванное на груди платье, но могла ли эта бедная женщина навлечь подозрения на монаха из Санта-Мадре.

— Она лжет, ваше преподобие,— защищался благочестивый брат Жозе.— Эта блудница хитра и опасна. Не было никакой возможности вывести ее из Шато-Руж, и я должен был сначала завлечь ее в уединенное место, чтобы схватить в безопасности. Там и разорвал я ей платье — она защищалась, как кошка, посмотрите, преподобный отец, как она исцарапала мне лицо. Все, что она говорит,— чистейшая ложь, она просто хочет отомстить мне.

Игумен, конечно, поверил горячо защищавшемуся монаху, а не монахине-отступнице, и велел отвести ее в одну из подземных келий, приказав содержать как можно строже.

Жозе покинул монастырь, чтобы с помощью Кларета исполнить остальные поручения, возложенные на него инквизиторами Санта-Мадре.

Прежде чем говорить о судьбе Маргариты и Эбергарда, нам следует познакомиться с преступником, встреченным нами на предыдущих страницах под маской Мефистофеля.

Когда Фукса и Рыжего Эде вместе с прекрасной Эсфирью князь Монте-Веро предоставил воле волн, сострадательный португальский капитан принял их на борт своего корабля. Затем они отправились в Париж, где оба мужчины нашли себе пристанище в монастыре кармелитов на улице Святого Антония.

Но однообразие монастырской жизни пришлось не по душе нашим каторжникам, тем более что жалкие остатки случайно спасенной ими добычи быстро подходили к концу, а вместе с их исчезновением вставал вопрос о дальнейших средствах к жизни.

Под предлогом путешествия они удалились из монастыря и отважились совершить кражу, полагая, что ничем не рискуют, так как их прежние преступления никому не известны.

Однако Эбергард узнал о пребывании этих двух разбойников и убийц в Париже, и с помощью французского посольства отправил их на десять лет на каторгу в Тулон, чтобы они, закованные в цепи, не могли более приносить вреда.

Трудно представить, какую ненависть к Эбергарду и жажду мести вызвало это наказание (еще слишком мягкое для Фукса) в обоих негодяях. Они поклялись рано или поздно страшно отомстить ему.

Итак, их отправили под строгим присмотром в Тулон, в эту французскую крепость, расположенную у самого берега Средиземного моря, издавна служившую каторжной тюрьмой. Зная из верных источников все, что их ожидало, они мрачно двигались вперед в окружении солдат, конвоировавших их в управление каторги. Когда группа каторжников прибыла к берегу, Фукс, осмотрительный всегда и во всем, стал оглядываться вокруг, чтобы запомнить местоположение острога. Большие ворота крепости, поддерживаемые четырьмя колоннами, украшали высеченные из камня барельефы с изображением военных трофеев. На капителях по обеим сторонам красовались статуи Марса и Минервы. Караул несли матросы и морские пехотинцы.

Фукс и Эде прошли через ворота на большой двор, обсаженный деревьями. Посреди него находился громадный бассейн с лодками. Портовые рабочие сновали взад и вперед по двору.

— Осмотри-ка хорошенько расположение двора, это может нам пригодиться,— шепнул Фукс Рыжему Эде, когда их оставили на несколько минут посреди двора.

Вскоре они услыхали звон цепей и увидели, как вдали из-под глубокого свода под мостом потянулась цепочка каторжников, скованных по двое. Красные куртки, желтые панталоны и красные, а для более опасных преступников — зеленые шапки производили странное впечатление.

Тех, за кем числились самые тяжкие преступления, а таких очень редко выводили из камер, можно было узнать по желто-красным курткам. На шапке у каждого была бляха с номером.

Губернатор с несколькими смотрителями подошел к новоприбывшим. Это был сильный, но уже немолодой человек необыкновенно высокого роста. Он внимательно осмотрел своими темными, недоверчивыми глазами двух преступников и принял их бумаги от конвоя.

— Какие номера свободны? — спросил он у смотрителей.

— Сто тридцать шесть и сто тридцать семь,— отозвался один из них, отставной солдат с рубцами на лице.