Пушкин Александр Сергеевич
Шрифт:
[Романа его я не читал, но судя по его Истории знаю, как он должен быть ниже Камчадалки и Доч.[ери] Ж.[олобова].]
[Публика его любит единственно за его дерзость и потому что глупцы с благоговением слушают человека, который смело всё бранит, и думают: то-то умник! —]
Прочесть все.
С просьбой к вам!
Г. Венелин (автор книги Древние и нынешние болгаре) был посылан от Академии Рос.[сийской] в Болгарию для исследований истор.[ических] и филологических.
Полтора года он работал там среди чумы, холеры, горячки, лихорадки и варварства греческого, болгарского, волошского и иных, был болен, умирал etc. Привез добычу в Москву и занялся обработыванием, прося Рос.[сийскую] Академию чего-нибудь [на] ежемесячно или ежегодно на хлеб, [и] квас и сапоги.
Ак.[адемия] требовала собранных материалов немедленно.
Венелин отвечал: я не могу прислать вам гиероглифов, а вот вам отрывок: болгарской глагол из составляемой граматики и рассуждение о собственных именах. Дайте же что-нибудь на пропитание. Опять тот же ответ. Венелин, наконец, оставаясь у меня на содержании, ибо негде было преклонить ему голову, кончил [наконец] фолиант объяснений на болгарские грамоты с 14 до 18 века и послал оный вместе с снимками, собственноручно им сделанными на местах, паки и паки прося себе хлеба. И опять ничего. —
Итого:
Спросите эти снимки в собрании, взгляните на них. — Тогда вы восчувствуете [тр[уд]] величину труда,
и
Потребуйте от академии, чтоб она [послала Вен[елину]] назначила г. Венелину содержание, пока он трудится для академии, [оставив свою докторскую практику и проч.,] начиная с ноября 1831 года, с коего времени он живет в долг. — Чрез месяц он представит в Академию всю Болгарскую граматику, которой одной недоставало в литературе славянских наречий.
Потом ему останутся объяснить песни, им собранные, и приготовить к изданию.—
За грамоты и проч., его теперь следовало бы представить к чину или к маленькому крестику, который ему нужен по разным обстоятельствам. Надо подкрепить, ободрить этого человека, а он бывает в отчаянии. На рассмотрение их отдать бы г. Востокову. —
Г. Соколов не жалует г. Венелина по особенным причинам
Всё сие я свидетельствую славянским своим словом и честию. Всё правда, и без фигур.—
Похлопочите же во имя божие, для пользы общей.
Хлеба [в] г. Венелину на два года, награду высочайшую.
Ваш М. П. 1833. Апреля 12.
Милостивый государь Александр Серьгеивич,
При сем предпровождаю к вашей милости достального оброку прошедшей трети 400 рублей асигнациями, получил от вашей милости письмо, в котором изволите писать чтобы я взял жалованья, то я как могу без воли вашей себе положить сколько вашей милости пожалует я всем доволин сим буду ждать приказание, засим не отлагая времени вновь сбирать будет оброк, нынечы очень трудно, по неурожаю хлеба мало у кого своего, многие покупали и поля засевать засим честь имею репортавать что при водчине вашей по сие число состоит благополучно. Засим честь [и]мею пребыть с истинным моим высокопочитанием и преданностию вам,
ваш милостивого государя всенижайший раб навсегда пребуду, Михаил Калашников.
Апреля 17 дня 1833 года Село Болдино.
Mr Dmitrieff m'a chargé de le rappeller à ton souvenir. Il m'a dit plusieurs fois qu'il a appris à te connaître et à t'aimer, et qu'il t'estime beaucoup. — J'ai diné chez lui hier avec Чадаев, qui m'a prié de te dire aussi mille choses de sa part. — Celui-ci m'a dit qu'il me voyait toujours avec plaisir, parce que j'étais le père d'un homme qu'il aimait de tout son cœur. [821]
821
Г-н Дмитриев поручил мне напомнить тебе о нем. Он несколько раз говорил мне, что научился понимать и любить тебя, и что он очень тебя уважает. — Вчера я обедал у него с Чаадаевым, который также просил тебе передать тысячу приветов. — Он сказал мне, что всегда с удовольствием встречается со мною, так как я отец человека, которого он любит всем сердцем.
[Письмо написано на третьей странице следующего документа:]
Записка
о долговых документах, предъявленных в Лукояновскую дворянскую опеку ко взысканию с имения покойного коллежского ассесора Василья Львовича Пушкина
По заемным письмам
от князя Шаликова по 2-м — 3500.
— порутчика Савина — 1740.
— маиорши Поповой — 2-м 2500.
— служительницы г-жи Поповой, Александры Хлоповой — 500.
— купца Соколова — 2542.
— [от] купчихи Ворожейкиной — 50,000
— купца Шеметова — 2400
— офицерской дочери Горбовой — 2000
— тайного сове.[тника] Салтыкова — 2000
— купца Алешунина — 900.
— ротмистрши Безобразовой — 60000
от отпущеника Шухова — 5000
— мещанки Третьяковой — 2000.
—
135082.
Сверх сего по распискам и счетам на сумму — 5 260 р. 22 к.
М.[илостивый] г.[осударь] Ив.[ан] Ив.[анович],
Имев всегда счастие пользоваться благосклонностию В.[ашего] п.[ревосходительства], осмеливаюсь ныне обратиться к В.[ам] со всепокорне.[йшею] просьбою… Случай доставил в мои руки некоторые важные бумаги, косающиеся Пу.[гачева] (собственные письма Екат.[ерины], Биб.[икова], Рум.[янцева], Пан[ина], Держав[ина] и других). Я привел их в порядок и надеюсь их издать. В Историч.[еских] Записках (которые дай бог нам прочесть возможно позже) вы говорите о П.[угачеве] — и, как очевидец, описали его смерть. Могу ли надеяться, что Вы, м.[илостивый] г.[осударь], не откажитесь занять место между знаменитыми людьми, коих имена и свидетельства дадут цену моему труду, и позволите поместить собственные Ваши строки в одном из любопытнейших эпизодов царств.[ования] Велик.[ой] Ек.[атерины]?