Как только они припарковались рядом с забегаловкой, Элис села, расстегнула сумку и достала сигареты. На ней была помятая голубая рубашка и красные спортивные шорты, открывающие длинные мускулистые ноги, она переоделась на станции Шеврон в Фёрнис Крик, когда они спустились с Голер Уош.

Она растерянно обвела взглядом пейзаж:

— И где мы находимся, чёрт побери?

— Недалеко от Бейкера.

— Ты же сказал, что мы проедем его.

— Я решил, что нам надо поесть.

Другая Элис затянулась и выглянула из окна.

— Здесь слишком много машин, — сказала она. — Не хочу находиться там, где много людей. Давай просто купим какие-нибудь булки и поедем дальше.

— Я голоден. Пойдём, — сказал Джин и взялся за ручку двери.

— Я знаю, что будет.

Джин уселся обратно на сиденье и захлопнул приоткрытую дверь:

— Что значит «Я знаю, что будет»?

— Я слышала, — сказала она, показав на радио. — Я слышала новости. Лонг мёртв.

— Это была его квартира. Это всё, что они знают.

— Ты не веришь, что это был он.

— Возможно, это был он.

— А другой человек?

— Тот, кто искал его, — сказал Джин и махнул рукой в сторону забегаловки. — Давай поговорим об этом там.

— Они нашли его. — Её голос задрожал. — Они найдут и меня.

— Нет. Они не знают, кто ты. Это знали только Лонг и Эдди Корнелл. А они мертвы.

Другая Элис закусила губу:

— Нет. Чарли. Есть ещё Чарли. Он знает. Так ведь?

— Так.

— И ты.

— И я. Всё.

В забегаловке Джин и Другая Элис сели за плоский столик возле окна, выходящего на посыпанную гравием стоянку. За соседним столиком, подперев кулаком подбородок, сидел злобный тип лет сорока с лоснящимся лицом. Рядом с ним, держась за опухшую щеку, сидела бледная девушка, которой вряд ли было больше шестнадцати лет.

Другая Элис, не обращая внимания на жесткие тёмные глаза мужчины, положила меню и стала смотреть в окно на тоскливый пейзаж, на мили и мили голой пустыни.

— Теперь что, Джин? Ты вернёшься в Лос-Анджелес, и что?

— Не знаю. Я не загадывал так далеко.

— Ты жалеешь о том, что мы сделали? — спросила Другая Элис, теперь она смотрела прямо на Джина. Она выглядела уставшей и огорчённой. — Я говорю не о фильме.

— Я понимаю, о чём ты говоришь, — сказал Джин. — Нет, мне не жалко.

Другая Элис с уверенностью сказала:

— Нет, ты жалеешь. Я знаю. Ты лжёшь.

Джин не ответил. Он наблюдал за молодой официанткой, которая спокойно и ловко пробиралась через полный зал, иногда останавливаясь, чтобы налить кофе в пустую чашку.

— Джин, ты меня слышишь?

— Да, я тебя слышу.

Официантка добралась до их столика и дружелюбно улыбнулась:

— Ну и что вы решили, ребята? Джин, посмотрев в меню, сказал:

— Булочки и половинку порции бекона.

— А я ничего не буду, — сказала Другая Элис. — Только кофе.

— Ты должна съесть что-нибудь.

— Я не голодна.

— Может, фрукты?

Другая Элис покачала головой. Девушка с синяком на щеке посмотрела на неё. В её глазах была тоска, неприкрытое отчаяние, призыв о помощи. Мужчина, сидевший рядом с ней, ущипнул официантку за попу.

— Нам ещё кофе, — сказал он командным и льстивым голосом. — И принесика мне чек.

Зазвучала «Му Girl», песня Temptations, и мужчина начал громко барабанить в такт по столу. Девушке, казалось, всё это было неприятно и даже отвратительно, она отставила стул и встала:

— Мне нужно в туалет.

Человек понимающе улыбнулся и наблюдал, как она идёт по залу твёрдой походкой; водители грузовиков одобрительно поглядывали на крепко сбитое тело подростка. Тут мужчина обернулся и, увидев, что Другая Элис пристально смотрит на него, покачал головой и улыбнулся:

— Ей пятнадцать, а мужики уже рты разевают. Казалось, что Другая Элис удивлена таким прямым обращением.

— Вы мне?

— Конечно, кому же ещё? — ответил мужчина и посмотрел на Джина, выливающего сливки в кофе. — Вы меня пристально разглядываете с тех пор, как вошли. Если вам интересно, она — моя дочь, и я привык, что мужики глазеют на неё. Видели бы вы, что творилась в Вегасе! На неё заглядывался каждый подонок на Стрип.

— А где её мать? — будничным голосом спросил Джин.