Эмбра закрыла глаза; на ее лице появилось выражение боли.

— Краер, — медленно проговорила она, — простите, если я обидела вас. Все это дается мне очень нелегко. Я привыкла жить одна в немыслимо роскошной клетке. Я даже не представляю себе, как поступить, когда мне понадобится облегчиться, находясь рядом со всеми вами.

Латник посмотрел на девушку и резко бросил:

— Нам тоже трудно. Мы боимся вас и того, что ваш отец сможет через вас дотянуться до нас.

Владычица Самоцветов медленно повернулась и посмотрела ему в глаза. Ее лицо было суровым.

— Я тоже боюсь этого, Хоукрил. Да-да, боюсь.

Они стояли, глядя друг на друга, в неловком молчании, и наконец Сараспер, не говоря ни слова, повернулся и пошел дальше.

Они снова поднялись из подземных глубин, прошли через длинную анфиладу залов, где стояло множество саркофагов, густо задрапированных паутиной, и в конце концов оказались в месте, где свет от камня Сараспера заметно потускнел.

— Сильное волшебство, — в один голос пробормотали целитель и Эмбра, и волшебница взялась за браслеты, надетые на руку.

Внезапно перед путниками появилось слабое свечение, множество мерцающих светящихся точек образовывали круг, упиравшийся в обе стены и преграждавший дальнейший путь. А посреди этого круга виднелось что-то темное — обтесанная каменная глыба или большой саркофаг. Когда Четверо сделали еще несколько шагов, на вершине камня тоже заиграли огоньки; с каждым мгновением их становилось все больше, и светились они все ярче и ярче.

— Может, нам стоит вернуться? — растерянно пробасил Хоукрил.

— И на всем пути через Серебряное Древо беспрестанно сражаться с магами моего отца, которые будут втроем бить нас в спины заклинаниями? — ответила Эмбра. — Думаю, что это нас не устроит.

Огоньки на вершине надгробия внезапно образовали призрачную фигуру — лысого человека, облаченного в нечто похожее на мантию или женское платье. Он воздел многоцветные руки — Четверым показалось, что его ладони были покрыты чешуей и шипами, — и принялся чертить в воздухе ярко светящийся узор.

Владычица Самоцветов задумчиво взглянула на висевший перед нею символ, а затем начала пальцем изображать свой собственный знак.

Переливающаяся всеми цветами радуги фигура в ответ вытянула руки к Эмбре, и с пальцев призрака сорвалось множество бело-голубых молний.

Эти молнии, притянутые какой-то силой, ударились в воздетую ладонь волшебницы и, отразившись, метнулись к другой ладони. Спутники волшебницы заметили, что она вздрогнула и покачнулась, ее лицо исказилось гримасой боли, а молнии собрались в светящийся нимб вокруг ее головы и плеч, этот нимб засветился еще ярче — Эмбра своим волшебством добавила в бело-голубое сияние розовые вспышки и метнула огонь обратно.

Раздался громкий рев, и призрачный страж стал бледной тенью.

— Вы все, — громко скомандовала Эмбра, — не пытайтесь поднять против него оружие! Не подходите друг к другу! Не прикасайтесь к мечам и вообще к металлу!

Она высоко воздела руки и швырнула в призрак что-то еще — мягко мерцающую волну силы, которая, казалось, вобрала в себя весь свет, окружавший надгробие. Миновав призрачную фигуру, магическая сила заполнила весь зал, а когда она, отразившись от дальней стены, вновь вернулась в ладони Эмбры, над могилой не было ничего, кроме темноты.

Владычица Самоцветов покачнулась и чуть не упала.

Прежде чем спутники успели подойти к ней, она неверными шагами двинулась вперед и оперлась на могилу, на которой мгновение тому назад стоял призрачный страж.

Эмбра уцепилась за ноздреватый от древности камень, повернулась и затравленно посмотрела во встревоженные глаза своих спутников.

— Я не угадала опознавательный знак, который оно требовало, — задыхаясь, пробормотала она. — Эта могила, наверно, много старше, чем я предполагала.

Сараспер обнял ее обеими руками. Эмбра попыталась оттолкнуть его, покачнулась и чуть не упала. Когда же она выпрямилась и вновь прислонилась к могиле, два браслета из тех, что были на ее руке, развалились и упали. Обломки превратились в пыль, еще не успев долететь до пола.

Хоукрил посмотрел на пыль, затем поочередно на Краера и Сараспера.

— Их выпило волшебство Эмбры, — в один голос сказали целитель и квартирмейстер и снова посмотрели на мертвенно-белое лицо наследницы Серебряного Древа, бессильно прислонившейся к надгробию.