Шрифт:
– Многие люди мне говорили, – начинает он учтивым, приятным тоном, – что Ахмад-хон неравнодушен к моему творчеству. Могу ли я послужить своему Императору?
Азамат признательно улыбается.
– Я был бы счастлив вас послушать вживую. К сожалению, до сих пор у меня не было такой возможности.
– Есть ли у вас пожелания? – любезно уточняет этот, видимо, певец.
– Мм… Я бы предпочел что-нибудь возвышенно-печальное.
– Печальное? Но сейчас праздник… – удивляется исполнитель. Азамат как-то невнятно поводит бровью, и этот забавный персонаж тут же соглашается: – Ну конечно, надо ведь помянуть павших героев. Император имеет право печалиться о своей стране и в праздник.
Азамат снова наклоняет голову.
– И еще, пожалуйста, спойте балладу об Он-чуае.
Исполнитель совсем озадаченно поднимает бровь, но безропотно соглашается.
Еще минуту он договаривается с оркестром и наконец приготавливается петь. В отличие от сказителя, он поет стоя. Первые же звуки его голоса меня глубоко поражают: он невероятно высокий. Выше чем мой собственный. При этом он такой мелодичный и чистый, что действительно напрашивается сравнение со звоном хрустальных бокалов.
Начинает он с плача по погибшим:
Западной излучины реки Одурманил аромат меня. Завещали: друга береги — Нету друга больше у меня. Тянутся три русла на восток, Три печальных воина бредут. Больше не ступить им на порог, Больше дома их дела не ждут. Соберу коней своих лихих, Нагружу их ношей тяжело: Скорбные души моей стихи, Дичь, зерно, коренья и вино. Отгоню табун во стольный град, Созову народу целый мир. Пище и вину не буду рад: В память о друзьях устрою пир.Видимо, это относительно недавнее творчество, раз в рифму, по земному образцу. Азамат украдкой вытирает глаза.
– У тебя правый глаз слезится? – спрашиваю невпопад.
– Да, – отвечает он, сдвинув брови. – А что?
– Раньше только левый, – говорю.
– Думаешь, твой крем начал действовать? – скептически ухмыляется Азамат.
– Естественно, он действует! – надуваюсь я. – Просто медленно, и ты не замечаешь. Экдал!
Экдал сидит наискосок справа от меня, оборачивается на оклик.
– Вот скажи. Ты Азамата с начала весны не видел. Что-нибудь изменилось?
– А! Так вы его все-таки чем-то лечите? – оживляется наемник. – А я-то думаю, неужели это он просто на радостях настолько лучше выглядит!
– Вот видишь, – говорю Азамату.
– Тихо, – шикает он. – Послушай лучше песню. Это баллада об утрате души.
Баллада оказывается длинной, примерно в половину эпоса. Из начала я только успеваю понять, что некий доблестный воин влюбился в красотку с Восточных островов, и она ответила ему взаимностью, правда, преподносится это с таким трагизмом, как будто они оба повесились. Впрочем, не знаю уж, чем там кончится. Потом началась война, и герой должен был покинуть родные края.
В степи бескрайней седой ковыль, Седое небо, седая пыль. Трав аромат в небеса унесло, И нету друзей, кроме тени его.Войну они благополучно продули, и Он-чуай вынужден скрываться в горах несколько лет, пока не соберется новое войско, чтобы разбить узурпаторов.
Имя свое в землю зарыл, Камнем прикрыл и место забыл. Кто войну проиграл, От людей кто сбежал, Имя тот потерял. Думы свои заковал в металл, Чтобы в жизни никто его не узнал…Тем временем его девушка вышла замуж за полководца-победителя, естественно не по любви, и мается.
В граде моем очень ждут его, Если дождутся – ему не жить. Чужие мы, хоть с двора одного, Степь не пройти, море не переплыть. Целыми днями ждала я тебя, Ждала, и ткала, и слезы лила, Дни напролет, в окно глядя, В солнце, и в дождь, и в грозу ждала. Быстрый и сильный явился с победой Воин чужой посредь бела дня — Он и развлек меня беседой, Счастьем, теплом окружил он меня. Были объятья его мне сладки, И ненавистны были они. Он-чуай, Он-чуай, все ли в порядке? Что ж от меня ты бродишь вдали? Я тебя жду и этим болею, Этим печалюсь, этим тужу. Нужды мне нет работать, потея, Но себе места я не нахожу. Ты, победитель, слышишь мой шепот — Сын наш с тобою канет во тьму, Ибо однажды раздастся топот — Он-чуай явится в нашем дому. Будешь разорван ты и растерзан, Жаром спален и потоплен водой. Ведь так легко разорвать нашу песню, Что никогда не была живой.Пока она так оптимистично размышляет, ее исходный самец все-таки умудряется всех победить и вернуться домой со щитом. Наслышанный, что его женщина не дождалась и вышла замуж за другого, он убивает соперника на подходах к деревне, даже не поинтересовавшись у дамы ее мнением. Однако, придя к ней домой, застывает с окровавленным кинжалом над кроваткой ребенка, поскольку тот так похож на мать, что Он-чуай не может его убить. В итоге они так остаются жить втроем, в мире и любви.
– А почему это баллада? – спрашиваю у Азамата.