Удастся ли нам увидеться до моего отъезда? Стартую я 26 мая с женой, ребенком и тремя сачками для ловли бабочек.

Дружески жму Вашу руку.

Ваш В. Набоков.

Дорогой Кролик,

завтра утром отбываю в Калифорнию с сачками, рукописями и новенькой вставной челюстью. Вернусь в сентябре. Не завернете ли летом в Пало-Альто?

Посылаю очередной перевод: монолог Скупого рыцаря. На этот раз я постарался передать пушкинский ритм как можно точнее. Вплоть до звукоподражания. Так называемая alliteratio pushkiniana. [52] Для Манна этот монолог слишком велик, и я плохо себе представляю, куда бы его пристроить. Не могли бы Вы быть его крестным отцом — если, конечно, сочтете перевод приемлемым. И буду ужасно признателен за поправки и замечания. Вы что, выпускаете очередное литературное приложение?

Трагедия сборов достигла своего апогея; комедия же наступит, когда мы обнаружим — после того как все чемоданы и саквояжи будут забиты до отказа и заперты, — что из угла на нас угрюмо смотрят забытые детские кубики и мой Даль.

Крепко жму Вашу руку. Наши наилучшие пожелания Вашей жене.

Ваш

В. Набоков.

Дорогой Братец Кролик,{26}

«New Directions» приняло к публикации мой английский роман,{27} по этому поводу у меня был Лафлин{28} из Лос-Анджелеса. Условия: 10 % потиражных и 150 долларов аванса. Напечатают в октябре. Вот еще один отблеск Ваших лучей. А с другой стороны, Уикс{29} отклонил вторую мою вещь (более удачную); правда, через две недели попросил прислать ее опять для повторного рассмотрения. Я также послал ему рассказ,{30} который, по слухам, успел по-пиратски тиснуть какой-то журнал, приказавший долго жить; слухи, однако, не подтвердились — журнал умер до того, как я написал этот рассказ.

Спасибо за Вашу чудесную книгу.{31} Я читал большинство статей еще в «New Republic», и они мне очень нравились — сейчас я полюбил их заново. Стихотворение звучит прекрасно.

Получили ли Вы перевод пушкинского «Скупого рыцаря», я послал его перед отъездом из Нью-Йорка. Я только что закончил еще одну «маленькую» — «Пир во время чумы».{32}

Да, климат здесь в точности такой, как говорят. Хотя у меня всего семь лекций в неделю, кажется, вся моя энергия уходит на то, чтобы оторваться от шезлонга ради бесед о русской версификации или об употреблении Гоголем словечка даже в «Шинели».{33} Во время нашего путешествия на машине через несколько штатов (один краше другого) я как безумный гонялся за бабочками. В этой связи мне особенно памятен один уголок пустыни в Аризоне. Впрочем, здесь тоже для лепидоптеролога раздолье. У нас премилый домик. В сентябре я уеду на год в Уэлсли на очень хороших условиях — десяток лекций, остальное время можно писать. Больше года я не видел свою русскую музу; хочу также написать кое-что на английском.

Почти двадцать пять лет русские, живущие в изгнании, мечтали, когда же случится нечто такое — кажется, на все были согласны, — что положило бы конец большевизму, например большая кровавая война. И вот разыгрывается этот трагический фарс. Мое страстное желание, чтобы Россия, несмотря ни на что, разгромила или, еще лучше, стерла Германию с лица земли, вместе с последним немцем, сравнимо с желанием поставить телегу впереди лошади, но лошадь до того омерзительна, что я не стал бы возражать. Для начала я хочу, чтобы войну выиграла Англия. Затем я хочу, чтобы Гитлера и Сталина сослали на остров Рождества и держали там вместе, в близком соседстве. А затем — я понимаю, все произойдет до смешного иначе — пусть страшные кадры горестных событий невпопад перебьет автомобильная реклама.

Напишите мне два слова.

Ваш

В. Набоков.

Дорогой Братец Кролик,

мы только что возвратились на Восточное побережье. В течение года я буду здесь читать курс сравнительного изучения литературы. Очень хочется повидать Вас.

Боюсь, что русских, сообщивших Вам, будто сволочь есть производное от cheval, [55] следует именовать ослами. Слово сволочь (от глагола сволочь, что значит «оттащить»; того же корня, что и волокита — «дамский угодник»), слава Богу, так же старо, как русский язык. Есть другое слово — шваль («отбросы, дрянцо»), считающееся производным от cheval (с этимологическим обоснованием, Вами процитированным), хотя на самом деле оно является испорченной формой слова шушваль (или шушера), которое в свою очередь происходит из старинного шваль– швец– «портной». Это мне напоминает: «повар ваш Илья на боку» — «pauvres vaches, il у en a beaucoup» [56] или мое изобретение: я люблю вас — «yellow-blue vase». [57]

В настоящее время я исследую вопрос, насколько связаны между собой уилсоновский «Город чумы» и пушкинская версия. Очевидно, что Мирский не видел оригинала.{34} Свои замечания я Вам вскоре пошлю.

Говорил ли я Вам, что мне очень понравился Ваш сборник критических статей?

Обратили ли Вы внимание, читая «Войну и мир», на трудности, с какими сталкивается Толстой, которому необходимо свести смертельно раненного Болконского, географически и хронологически, с Наташей? Весьма это мучительно — видеть, как беднягу волокут и укладывают и везут куда-то, и все ради того, чтобы они могли счастливо соединиться.