Шрифт:
– Не узнают! – Алмаар мстительно и недобро хохотнул.
– А если «Триаксид»? Куда тогда денешься? Расскажешь…
– «Триаксид»? – Алмаар повторил знакомое ему слово. – Да ну! У этих не будет! Это редкая штука… Редкая и опасная. Запрещённый препарат! Подсудное дело… А эти же… – Он неопределённо мотнул головой. – Они не из Разведки… Так себе, простые вояки… Солдатня! У них не будет!
– Надо как-то объяснить своё нахождение здесь, это же сионийская земля. Их тылы…
– Ещё скажи, и мост рядом, и рудник титановый! – перебил Алмаар. – Они сами без тебя уже давно в курсе… Они про нас всё знают. Будут сейчас валить направо и налево, тебе и останется только головой кивать. Соглашаться.
Да, Алмаар был, в принципе, прав, и смотрел на вещи реально, без оптимизма. Он уже всё для себя решил…
А Джейк хотел жить! До боли, до отчаяния, до смертной тоски. Он не мог свыкнуться, смириться с мыслью о смерти для себя. Так неужели же хоть какой-нибудь шанс, быть может, последний, не использовать? А вдруг повезёт? Ведь и сионийцы – люди!.. Должны же пожалеть, проявить сострадание. Да и нельзя по закону пленных расстреливать!
…Дверь распахнули рывком. Грохот и яркий свет ослепили и оглушили разом. Джейк зажмурился, склонил голову к правому плечу. Вокруг заходили солдаты, закачались и зашуршали корни на жердях, что-то захрустело под каблуками. И голоса, громкие голоса:
– Эй, хромой! Ты у нас увечный, да? – Один из сионийцев ткнул Алмаара носком сапога, а другие двое захохотали весело. – Ну, поехали тогда!
Подхватив Алмаара под руки, они поволокли его к выходу. Янис только зашипел сквозь зубы.
– Осторожнее, он же ранен! – крикнул Джейк, пытаясь подняться на ноги, но его оттолкнули с дороги, даже взглядом не удостоив.
* * *
Дом был большим и светлым, с большими окнами, с высоким потолком, правда, комната всего одна, спальня отгорожена занавеской через весь угол; сейчас на день занавеска оказалась присборена, и стало видно коврики на полу у кровати. Дом сам хоть и старый, а построен на совесть, даже удивительно это для такого народа отсталого.
Капитан Януш Ламберт стоял посреди комнаты и, изнывая от скуки, смотрел в окно поверх задёрнутой зановесочки. Отсюда он мог видеть своих солдат, отдыхающих в тени вездехода. Беспечные, довольные: появилась возможность побездельничать, а вокруг – гриффитки. Молодых, конечно, мало в этой деревеньке, в основном одни старики. Детей ни одного не видели, хоть и пришлось согнать всех утром на площади при осмотре… Вымирает посёлок, вымирает…
Вон, сколько домов пустых, заброшенных, жить некому, а ведь дома все хорошие, не хуже нашего… М-да, в города подались, в цивилизованный мир. А здесь остались такие, кто ни слова на Едином не понимает, темнота, одним словом. Уровень жизни, как в первые годы после открытия. Аж тоска берёт, на это глядя.
– Вы уже отдали приказ, капитан? – подал голос лейтенант Питер Ли. Он сидел за большим столом спиной к окну, перебирал какие-то бумаги в папке. И откуда она у него? Интересно, а что за бумаги?
– Что, устали ждать? – капитан усмехнулся, перевёл взгляд на папку.
– Да нет, – улыбнулся Ли смущённо. – Но почему-то волнуюсь немного… Не верится, что всё же смогли взять хоть кого-то из этой группы… Столько шуму из-за них подняли… Столько техники… А солдат? И ничего толком про них и не знаем до сих пор, кроме…
– Вы уже знаете? – Ламберт крутанулся на месте, заложил руки за спину. – Одного всё-таки достали… Одного из группы.
– Вчера вечером я уже получил медицинское заключение. Этот человек застрелился сам… А вот личность мы так и не установили… Даже через Систему Регистрации ничего не получилось…
– Он был без индикатора? – капитан задумался. – Для таких существует отдельная регистрация… Сделать запрос в ОВИС, это упростило бы поиски, и значительно.
– Нет, индикатор был! – Ли будто наугад вытянул один лист из папки, процитировал, почти не глядя: – «Уничтожен информационный накопитель… Внешняя оболочка растворена на 86 %… Причина не установлена…» Как вам? «Причина не установлена» – Повторил последние слова себе под нос, убирая лист на место. – Не установлена… Парни были в трансе. А я настоял на консультации с «информаторами»… Индикатор, оказывается, не так уж и вечен, как нам всегда говорили. Но… Среди ниобиан, выходит, есть и такие умельцы… Эти, из ОВИСа, намекнули об одним выгодном предложении… Если мы сумеем взять этого мастера, они готовы заплатить за него премию, сумму с большим числом нулей… – Ли усмехнулся. – Наш отдел весь день гудел… Это ж какая премия на каждого выходит… А я думаю: его ведь сначала взять нужно…
Соглашаясь, Ламберт кивнул головой, но своего мнения высказать не успел: ввели первого военнопленного.
Молодой парень, лет двадцать, не больше. Светловолосый, синеглазый, симпатичный, но весь какой-то пыльный, и форма в грязи, будто катали его где-то. Молодой, совсем молодой.
Нет, не такого рассчитывал увидеть Ламберт. И это солдат из диверсионной группы? Это же пацан какой-то! Неужели у ниобиан нет нормального спецназа? Или они и вправду настолько к войне не готовы? Зачем тогда ввязывались? Зачем?
Парня пихнули на табурет, от внимательного взгляда Ламберта не скрылось то, что ниобианин не может наступить на правую ногу. Интересно, и почему никто не доложил? Нужен медик, медицинская помощь…
Ниобианин будто не замечал этого пристального взгляда, держался спокойно и свободно, даже предельно свободно. Сидел прямо, чуть откинувшись назад, вскинув голову, крутился, осматривался, и только в последнюю очередь посмотрел на Ламберта, перевёл взгляд на лейтенанта, и снова – на Ламберта.