Рука сжалась в кулак и все показалось, что слышат они хруст ломающихся шейных позвонков.

– Я бы нашел что ему сказать!

А то не слышали его разговоров.

Владу словно кипятком обожгло. Догадка осенила. Вспыхнула и зарделась от счастливой мысли. Глаза из синих в голубой цвет окрасились. Ухватилась за его руку, не оторвать.

– Знаю, знаю, Радо, кто нам дорогу укажет. И как я сразу не вспомнила. Бабка – ведунья! Батюшку от ран выхаживала. Или спину ему на место ставила, когда, бывало, обезножит. Она, почитай, половину города на своих руках выносила. Повитуха.

От нетерпения на месте не стоится.

– Эй, там! Коней седлать велите! - И заторопилась.

– Едем, Радо, едем!

И потянула его за руку из терема.

– Девки, не стойте ровно не живые. Бегите, готовьте гостинцы. Да, больше кладите, не жалеючи.

Посветлела лицом от счастливой мысли. И от терема подальше. Ноги на месте не стоят.

– Шевелитесь, колоды толстомясые! Вас только за смертью посылать.

И где только мясо увидела? Девки на подбор. Одна к одной.

А что за ней посылать, когда вот она, родимая, под ногами, на льду лежит.

Конюхи вывели двух оседланных коней.

– А где моя Буланка? – Вздернула бровки. Ноздри гневно дрогнули и сердито затрепетали.

– На свое подворье свел Буланку воевода Свищ. – Молоденький парнишка, помощник конюха, стоит перед ней враспояску, виновато опустив голову. – И батюшки твоего, покойного князя, жеребцов увел туда же.

– Вор он, не воевода. Кучей тухлого мяса валяется ныне у городских ворот. – От ненависти губу прикусила. – Всех вернуть! Сама смотреть буду, как вернусь!

– Не суди его так строго, княжна. – Вступился за него Радогор, успокаивая ее тихим, спокойным голосом. – Подневольный он. Что сказали, то сделал. Не своей волей увел. Не класть же ему голову под топор?

Княжна вспыхнула и густо покраснела. А парнишка благодарно поклонился, продолжая удерживать поводья, Радогору. Радогор закрепил торока с гостинцами у своего седла, без слов поднял ее на руки и усадил верхом.

– Показывай дорогу, княжна.

Принял у парня поводья, перекинул их через горделиво поднятую голову лошади без стремян взлетел в седло.

Городские ворота все еще закрыты. Чуть - чуть только рассвет занимается. Из – за событий, которые свалились на них, день с ночью перепутали. Проехали шагом мимо того, кого еще недавно звали Свищом и Влада облегченно вздохнула. Затих. Отмаялся. И вопросительно посмотрела на Радогора. Тот с полным равнодушием пожал плечами

– Если хочешь, вели закопать за городом. Как не крути, а на двух ногах ходил, хоть человеком и не был.

Завидев их, страж без слов, принялся снимать закладень и Влада на скаку успела бросить.

– Закопайте!

Первая вынеслась из ворот, горяча коня каблуками. Наклонилась к конской шее, распущенные волосы по ветру рассыпались.

– Догоняй, Радо!

Лицо раскраснелось. В глазах радость светится.

Радогор в седле, как на лавке в трапезной, сидит. Ноги на стременах стоят твердо. Спина прямая. Не качнется и поводьями не тряхнет. А конь его и без поводьев понимает.

– Хорошо то как, Радо, мне на воле! Догоняй! Одна убегу.

Крикнула, не оборачиваясь, продолжая торопить коня.

Думала, что задохнусь в тереме. Кругом глаза злые и завидущие. Не рады, что вернулась. Не успела пожить, как уже поторопились зарезать. Сначала Свищ, а потом и Клык… А теперь и вовсе неведомо кто. Скоро батюшку, князя своего, забыли!

Радогор слушал ее в пол – уха и улыбался.

– А меня хотела в князья усадить. Сама же только за ворота и словно охмелела. И глазки шалые.

Натянул повод и поставил коня поперек дороги.

– Слушать нам сейчас, Лада, не переслушать…

Княжна поставила своего коня рядом и подняла на него удивленный взгляд.

– Без Ягодки ушли. – Улыбнулся Радогор. – Слышишь, ревет? Боится, как бы мы без него не ушли. И вран крыльями хлопает.

– А бэру за нами теперь можно и не бегать. Хоть и не молода, но есть с кем время скоротать. И брюхо сыто.

Примотала повод к задней луке его седла и вытянула руки.

– К тебе хочу…

И когда он, подняв ее, перенес к себе на колени, объяснила.

– До сих пор трясет от страха. Думала, что опять тот, с рогами, за тобой пришел. – Мысль неожиданно сделала резкий поворот. – И девки мои все глаза на тебя проглядели. А ну, как изурочат, порчу напустят от зависти. Или того хуже… Обманулся батюшка! Надо было ему брать в терем кривых, горбатых и кособоких. А лучше того, старых. А он будто со зла набрал одна другой краше. И всего до дыр проглядели.