б) “Так же (шел) и левит”. Иудейство высоко стояло над язычеством. Но его исповедывал единственный народ. Оно учило лучшему Богопознанию и Богопочитанию. Однако, и иудейское священство не могло помочь: “подошел, посмотрел и прошел мимо”. Бог, по учению иудейских законоучителей, был только строгий Господин. Вместо истинной любви к Богу и ближним, они учили преданиям старцев и проч. Многочисленные жертвы, совершаемые рукой иудейского священника, не могли умиротворить Бога. “Ибо невозможно, чтобы кровь тельцов и козлов уничтожала грехи” (Евр. 10:4). Особенно было безутешно состояние иудеев перед пришествием Спасителя. Лучшие из них чаяли Мессии, милосердого Самарянина. “Многие пророки и цари желали видеть, что вы видите, и не видели, и слышать, что вы слышите, и не слышали” и проч. (ст.24).

3. Милосердый самарянин явился в Иисусе Христе.

а) “Он, увидев его, сжалился над ним”. Господь видел духовное, нравственное и телесное бедствие людей и сжалился над ними. Он не мог далее оставлять род человеческий в таком безотрадном состоянии. Он пришел на землю, — пришел непрошенно, — пришел к врагу, к враждовавшему против Бога человечеству.

б) “Он перевязал ему раны,” — Иисус Христос взошел на крест, распялся за наши грехи, унял наши страдания, исцелил своими ранами наши раны. “Ранами Его мы исцелились” (Ис. 53:5)

в) Он возлил вино, — дал свое спасительное, живительное, ободряющее учение. Он научил нас знать Бога, как нашего небесного Отца и любить Его. Из любви к Богу вытекает любовь к самому себе и ближнему. Если Бог есть наш Отец, то мы и все люди — Его дети и проч.

г) Он возлил масло. Одного учения было недостаточно: Иисус Христос дал также благодать, особенно в Святых Таинствах. При раздаянии многих таинств употребляется масло: при крещении, миропомазании и елеосвящении. Масло выражает наглядно укрепление.

д) ”Он привез его в гостиницу,” т. е. в Церковь. Тут получают исцеление и спасение, отдохновение и прохладу. Каким образом?

Заключение. Пойдем опять обратно из Иерихона в Иерусалим, в потерянный рай. Оставим язычество и иудейство, они нам не помогут. Предадимся всецело милосердому Самарянину. Воспользуемся Его учением и благодатью! Будем искать исцеления в Его Церкви!

К числу тягчайших грехов, заслуживающих великого наказания перед Богом, относится грех немилосердия к ближним.

С заповедью о любви к Богу находится в тесной, неразрывной связи заповедь о любви к ближним, посему они и поставлены вместе: “возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим… и ближнего твоего, как самого себя” (ст.27). Где нет любви к ближнему, там нет и любви к Богу (1 Иоан. 4:20 [904] ). Двоякий пример такого греха, происходящего от немилосердия к ближнему, предлагает нам Иисус Христос в нынешнем Евангелии (ст.30–31).

1. Немилосердие, посредством которого навлекается вина.

Оно бывает, частью более грубое, частью более тонкое.

а) Более грубое.

а. Когда человек душит, истязает и угнетает своего ближнего, или иначе причиняет ему физический вред.

Такое грубое немилосердие мы видим в поступке разбойников (ст.30 [905] ), в братьях Иосифа по отношению к своему родному брату (Быт. 37:27–28 [906] ).

b. Что поступать так с ближним, значит, оказывать ему немилосердие, — это очевидно для всякого, ибо любовь не делает ближнему никакого зла (Рим. 13:10); а в этих поступках явно выражается нелюбовь, немилосердие.

б) Более тонкое.

а. Такое немилосердие обнаруживается в том, когда человек хотя прямо и не причиняет ближнему зла, однако, не делает ему и добра, по крайней мере такого добра, в котором ближний более всего нуждается и которое он может оказать.

Пример такого немилосердия представлют священник и левит, каждый из которых, вместо того, чтобы помочь несчастному, “прошел мимо” (ст.31, 32).

Если бы они видели в несчастном своего ближнего и действительно любили его, то не оставили бы его страдать в таком положении, но поступили бы также, как поступил самарянин (ст.33–35).

b. Тоньше, конечно, было это немилосердие священника и левита сравнительно с немилосердием разбойников, однако, — это тоже немилосердие. По суду человеческому оно, быть может, и не удостоилось бы названия немилосердия, но перед Богом оно одинаково преступно, как и немилосердие грубое и даже, в некотором отношении, еще преступнее.