Повисла пауза, но Дональд Гейслер остался на проводе. Так ни слова и не говоря.

– Мне нужна помощь, – сказал я, – хотя бы информацией. Не знаю.

– Откуда у вас номер?

– Он был среди его вещей.

– Бля!

– Но ведь ниче…

– Ты коп? Это что, расследование?

– Нет. Верной был моим другом.

– Херня какая-то.

– Он был братом моей бывшей жены.

– Мне тебя поздравить или посочувствовать?

– Знаете, дело в…

– Не по телефону.

Я снова замолчал. Он знал.

– Хорошо, не буду. Но как нам переговорить? Мне нужна помощь. Вы же явно знаете…

– Тебе нужна моя помощь? Это вряд ли.

– Да, потому что…

– Значит, так, я сейчас повешу трубку. И не звони мне больше. И вообще не пытайся меня найти, и…

– Мистер Гейслер, я могу скоро умереть.

– О, чёрт.

– И мне нужно…

– Отстань от меня, ясно? Он повесил трубку. Сердце моё колотилось.

Если Дональд Гейслер не хочет говорить со мной, я тут ничего не поделаю. Может, он и помочь бы не смог, но я всё равно расстроился, что не смог договориться с человеком, который явно знал про МДТ.

Не в настроении продолжать звонки, я отложил записную книжку. Потом, в, надежде отвлечься, я вернулся за стол и взял распечатанную статью с одного финансового сайта.

Открыл и начал читать.

Статья была посвящена техническим аспектам антитрестовского законодательства, и на третьей странице слова начали ускользать от меня. Вскоре я бросил читать, достал сигарету и закурил. Так и сидел, курил и смотрел в никуда.

Ближе к вечеру я пошёл в банк. Геннадий должен был прийти с утра за вторым платежом по долгу, и я не хотел его огорчать. Я снял 100 000 долларов наличными, собираясь отдать ему сразу всё – с процентами, со всем. Чтобы он от меня отстал. Если Геннадий принял шесть таблеток МДТ – а только этим можно было объяснить их пропажу – я, определённо, не хотел, чтобы он каждую пятницу приходил ко мне домой.

Пока я ждал, что приготовят деньги, мой лысеющий и тучный банковский менеджер, Говард Льюис, пригласил меня к себе в кабинет поболтать. Этот ходячий сердечный приступ переживал, что после первой вспышки деятельности в “Клондайке” и “Лафайет” – вылившейся в весьма значительные депозиты – я “затих”.

Я недоверчиво уставился на него через стол.

– …и ещё вы снимаете крупные суммы, мистер Спинола.

– А что не так? – спросил я, интонацией добавив, вот уж не твоё сучье дело.

– Ничего плохого, мистер Спинола, но… в свете статьи в “Post” в прошлую пятницу о…

– И о чём?

– Знаете, это всё… нестандартно. В наши дни нельзя слишком…

– В свете моего успеха в “Лафайет”, мистер Льюис, – сказал я, едва сдерживая раздражение, – сейчас я веду переговоры о должности старшего трейдера в “Ван Лун и Партнёры”.

Он посмотрел на меня, медленно выдыхая через нос, как будто мои слова подтвердили самые страшные его подозрения.

Телефон зазвонил, и он схватил трубку, подёргиваниями лицевых мышц обозначив извинение. Пока он разговаривал, я огляделся. До этого момента я был искренне возмущён, но тут успокоился, увидев своё отражение на задней панели серебряной фоторамки на столе у Льюиса. Хоть и искажённая картинка, она отлично показывала, до чего же я неопрятно выгляжу. Утром я не побрился, на мне были старые джинсы и майка – невероятная для старшего трейдера у “Ван Луна и Партнёров”, даже в выходной.

Говард Льюис договорил, нажал кнопку на телефоне, послушал, а потом с пустым выражением лица посмотрел на меня.

– Деньги готовы, мистер Спинола.

Геннадий пришёл в полдесятого утра. Я проснулся двадцать минут назад, и ещё чувствовал себя смутно. Я хотел встать пораньше, но часов с семи просыпался и снова отрубался, приходил в себя и снова проваливался в сны. Когда я, наконец, сумел вылезти из постели, первым делом я принял таблетку МДТ. Потом убрал горшочек с полки над компьютером. А уже потом поставил кофе и стоял, ждал, в семейных трусах и майке.

Было два варианта. Или Геннадий принял таблетки – и тогда он принял их все. Или, почему-то, не принял. Я решил, что, увидев его, сразу разберусь, что и как было.

– Доброе утро, – сказал я, изучая его, когда он вошёл в дверь.

Он кивнул, не говоря ни слова. Я наблюдал, как он молча разглядывает квартиру. Сначала я подумал, что он ищет горшочек, но потом осознал, что он оценивает, насколько изменился вид с его последнего визита. Вслед за ним оглянувшись, проследив за его взглядом, я тоже отметил перемены. Повсюду царил бардак. Бумаги, документы и папки валялись повсюду. На диване вольготно разлеглась коробка из-под пиццы, а рядом с компьютером стояли картонки с остатками китайской еды на вынос. Всюду лежали пустые пивные банки и кофейные чашки, полные пепельницы, диски и пустые коробки, рубашки и носки.

– Ты вообще на хуй свинья? Я пожал плечами.

– В наше время сложно найти хорошую прислугу.

Он нахмурился, озадаченный, и я сразу понял, что он не на МДТ – как минимум, сейчас.

– Где деньги?

При этих словах я заметил, что он смотрит на полку над компьютером. Когда он не увидел того, что хотел, он подошёл ближе к столу и продолжил поиски.

– Я хочу заплатить весь долг, – сказал я.

Тут уж он обратил на меня внимание. Я оставил конверт со всей суммой на полке. Теперь я потянулся и взял его. Геннадий при виде конверта покачал головой.