– Больше нет.

Он улыбнулся, будто мы играем в игру – что было правдой.

Я пожал плечами и сказал:

– Больше нет.

Он спрыгнул со стола и пошёл ко мне. Остановился там, где стоял до этого, и медленно полез во внутренний карман куртки. Я испугался, но виду не подал. Он вынул что-то. Посмотрел на меня, снова улыбнулся, а потом резким движением отщёлкнул лезвие выкидного ножа. Прижал лезвие к моей шее и поводил туда-сюда, царапая кожу.

– Но я хочу ещё, – сказал он. Я сглотнул.

– А что, по мне похоже, что у меня есть?

Он задумался и перестал водить ножом, но не убрал его. Я развил тему.

– Ты их принимал, да? Ты знаешь, на что это похоже, что они делают с тобой. – Я снова сглотнул, на этот раз громче. – Оглядись, неужели похоже на квартиру человека, который принимает этот наркотик?

– И где ты его взял?

– Не знаю, какой-то парень продал мне его в… Он резко вжал нож мне в шею, и тут же убрал.
– Уй!

Я рукой потрогал то место, где был нож. Крови не было, но болело ощутимо.

– Не ври мне, Эдди, потому что – пойми меня правильно – если я не получу того, что мне нужно, я всё равно убью тебя… – Потом он прижал кончик ножа под моим левым глазом, и вжал, аккуратно, но крепко. – И не сразу.

Он продолжал давить на нож, и когда я почувствовал, что глазное яблоко подаётся, я прошептал:

– Хорошо.

Он почти сразу убрал нож.

– Я могу достать, – сказал я, – но понадобится несколько дней. Парень, который ими торгует, очень… заботится о безопасности.

Геннадий прищёлкнул языком, приглашая меня говорить дальше.

– Я звоню ему, он назначает встречу. – Я замолчал и потёр левый глаз, будто раздумывал, что сказать дальше. – Если он почует, что в деле появился другой человек, которого он не знает, – пиши пропало, мы о нём никогда больше не услышим. Геннадий кивнул.

– И ещё кое-что, – сказал я, – они дорогие.

Я видел, что его возбуждает перспектива вырубить. И что, несмотря на грубый подход, он согласится на всё, что я предложу, и заплатит сколько надо.

– Сколько?

– Пять сотен за дозу…

Он присвистнул, почти весело.

– …поэтому у меня и нет. Это тебе не кокс по сортирам нюхать.

Он посмотрел на меня и указал на деньги на столе.

– Бери из них. Закажи мне.. – он задумался, что-то подсчитывая в голове, – …штучек пятьдесять-шестьдесят. Для начала.

Если придётся ему что-то давать, то из моих запасов, так что я сказал:

– За раз я больше десяти достать не могу.

– Да ебал я…

– Геннадий, я поговорю с парнем, но он сущий параноик. Тише едешь – дальше будешь.

Он повернулся и пошёл к столу, потом обратно.

– Ладно, когда?

– Думаю, будут у меня к следующей пятнице.

– Ебанись, к следующей пятнице. Ты говорил про несколько дней.

– Я оставлю ему сообщение. Пару дней буду ждать ответа. Потом ещё пару дней буду ждать встречи.

Геннадий снова достал нож и тыкнул мне в лицо.

– Попробуешь меня наебать, Эдди, и ты очень, очень об этом пожалеешь.

Потом убрал нож и пошёл к двери.

– Позвоню тебе во вторник. Я кивнул.

– Хорошо. Во вторник.

Стоя в дверях, как будто мысль догнала его в дороге, он сказал:

– Кстати, что это за херня? Из чего состоит?

– Это… умный наркотик, – сказал я, – из чего состоит, не знаю.

– Он делает тебя умным? Я поднял руки.

– Ну да. А ты не заметил? – Я хотел добавить про его английский, насколько он стал лучше, но решил воздержаться. Вдруг он оскорбится от мысли, что раньше я его английский считал плохим.

– Точно, – сказал он, – потрясающая штука. Как называется?

Я помедлил.

– Ну… МДТ. Его называют МДТ. Это химическое имя, но… в общем, да.

– МДТ?

– Именно. Ну, вырубить МДТ, закинуться МДТ. Он посмотрел на меня в сомнении, потом сказал:

– Вторник.

Вышел в коридор, оставив дверь открытой. Я остался сидеть на стуле, слушал, как он топает по лестнице. Когда услышал, как громыхнула дверь в подъезд, встал и подошёл к окну. Выглянул и увидел, что Геннадий идёт по Десятой улице к Первой-авеню. Насколько я его знал, лёгкость походки была для него весьма нехарактерной.