— Да, мне известно затруднительное положение, в которое нас поставила прославленная расточительность Карузерсов. В Лондоне я тоже была виновата в этом. Именно поэтому мама послала меня сюда, если помнишь. Теперь дома она одна проматывает состояние, а здесь ты наделал долгов. Мне жаль, Монти, но я не выйду замуж за мужчину, который вызывает у меня отвращение, даже если мне придется зарабатывать на жизнь шитьем!

— Какая оригинальная мысль. Это твоя подруга-гугенотка вбила тебе ее в голову? Теперь я уверен, что должен удерживать тебя от того, чтобы проводить так много времени с ней, мечтая о жизни в сельском уединении.

— Я хочу не сельского уединения, Монти. Я хочу любви, — выпалила она, затем покраснела до корней волос от смущения.

— Любви? — фыркнул он. — Теперь я абсолютно уверен, что должен запретить тебе общаться с этой женой предателя.

— Мои чувства не имеют никакого отношения к влиянию Мадлен.

— Так что же, бога ради, привело тебя к такому смехотворному порыву?

— Мужчина. — Она замолчала, зная, что теперь полностью завладела его вниманием. Что ж, почему бы и нет? Барбара видела свое будущее, уныло простирающееся перед ней, и ее так и подмывало рассказать правду. Ей хотелось сделать это с тех самых пор, как Девон оставил ее у Рейнольд-Сквер с тщательно отрепетированной историей.

— Все, что я рассказала тебе о своем спасении после кораблекрушения, было ложью, Монти. Не было никакого доброго рыбака и его жены.

— Какой-нибудь колонист нашел тебя? — У него пересохло в горле. Он подошел к столу, на котором стояла бутылка рома, и налил себе еще.

— Девон Блэкхорн нашел меня.

— Этот рейнджер? Сводный брат Эндрю… — Он побледнел.

— Да, Монти, совершенно верно. Брат Эндрю, в жилах которого течет кровь дикарей. Он спас мне жизнь и взял с собой в одну из их деревень. Я жила среди них все это время, пока меня не было.

— И, полагаю, вы с Блэкхорном были любовниками? — спросил он холодно, увидев по выражению ее лица, что это правда.

— Да, Монти, мы были любовниками. Я все еще люблю его и всегда буду любить, даже несмотря на то, что он упорно отказывается взять меня с собой. — Она издала печальный, иронический смешок. — Как ни странно, но Дев использует те же аргументы, что и ты, убеждая меня выйти за Веймоута и уехать из колоний до окончательного разгрома. Но я никогда не вернусь в Лондон. — Ее голос был мягким, но в нем чувствовалась железная решимость.

— Нет, вернешься! Я прикажу связать тебя по рукам и ногам и, если понадобится, сам отнесу на корабль.

Она невесело рассмеялась.

— Ты почти слово в слово повторил угрозу матери, к которой она прибегла, отправляя меня сюда. Я не поддамся на нее, Монти. Ты, мама, общество, даже бесценное имя Карузерс — все к черту. Я больше не позволю, чтобы мною манипулировали. — Она поставила бокал и насмешливо присела в реверансе. — А теперь прошу извинить меня. У меня что-то пропал аппетит.

Монти невидящим взглядом уставился в бокал с ромом, который он то и дело наполнял после шокирующих признаний Барбары. Его единственная сестра, этот удивительный бесенок, которого он так любил еще с тех пор, когда Барбара была малышкой, лежала с грязным дикарем. Мало того, что Девон Блэкхорн является младшим братом разорившегося колониста, так он, вдобавок, еще и индеец!

Стук в дверь библиотеки вывел его из угрюмой задумчивости.

— Скажи повару, что я не буду обедать, Хоукс, — сказал он, подумав, что пришли пригласить его к столу. У него тоже пропал аппетит.

— Прошу прощения, милорд. Вас спрашивает какой-то колонист. Говорит, его имя Арчи Бард. — В его голосе сквозило презрение к грязному грубому посетителю, который осмелился переступить порог дома самого барона Рушкрофта.

— Бард… — повторил Монти. Его затуманенный ромом мозг припомнил этого человека. — Какого дьявола ему нужно? Пусть войдет, Хоукс.

Июнь 1782 года

Блэкхорн-Хилл

Квинтин не принял никаких мер предосторожности, как в прошлом году, когда возвращался на плантацию. Опасность того, что патруль британцев захватит его, была незначительна в эти дни. Они уже полным ходом готовились к эвакуации из Саванны. Квинтин сильно сомневался, что кто-нибудь из воюющих роялистов или британских военных будет патрулировать так далеко к северу от города. Сельская местность принадлежала теперь американцам. Вскоре будут принадлежать и города.

Он опустил раненое плечо и снова пожелал, чтобы этот бесконечный конфликт поскорее закончился. В последнем официальном сообщении от Франклина указывалось, что мирные процессы продвигаются со скоростью улитки.

— Но для меня война уже закончилась, — пробормотал он Домино, окидывая взглядом процветающий дом на плантации и все прилегающие к нему поля и надворные постройки.

Квинт почувствовал головокружение от гнетущей полуденной жары, спешившись слишком быстро. Он взял свою фляжку, подошел к большому валуну, затеняемому деревом, и сел, чтобы напиться. Военный доктор предупреждал, что он еще слишком слаб, чтобы предпринимать такое длительное путешествие, но Квинтину до смерти надоело лежать в постели и не терпелось вернуться домой.