...Тело пришпилено копьями, копья торчат даже из лица, и не пошевелиться, хотя вокруг — огонь. Огонь, но она не сгорает. Но хуже всего — это солнце вверху. Оно черное и ослепительное. Оно похоже на пасть... Это и есть пасть. И не одна. Много зловеще ощеренных пастей. Проклята. Проклята навсегда.

Дверь была заперта, Арнис выбил ее ударом ноги. Раньше, чем стоящий в комнате человек успел повернуть голову, он выстрелил, сработали плечевые бластеры бикра. И уже только после этого сообразил, что враг был не в привычной черной форме. Он медленно валился на пол с развороченной, дымящейся грудью. Арнис сделал шаг вперед, напряженно осматриваясь — других сингов в помещении не было. Убитый упал, и только тогда Арнис увидел его глаза. Открытые глаза. Колени Арниса подкосились, сердце остановилось на мгновение.

Он убил сагона.

Этого не могло быть, это не бывает — так просто. Но некогда размышлять, Арнис бросился к лежащему на столе... страшному. И тут сердце остановилось второй раз, он узнал... с трудом, но узнал.

Она все еще жива...

Самым ужасным было то, что Ильгет смотрела на него. Что из этого черного, вспухшего, блестящего от крови на него смотрели — вполне осмысленно — живые щелочки глаз, полных боли и ужаса. И прямо под глазами торчали длинные металлические иглы — Господи, в кость, что ли, он их вогнал? Арнис осторожно стал вынимать иглы, толчком выплеснулась темная кровь... По всему телу иглы. Из горла Ильгет вырвался хриплый стон.

— Иль, уже все, — тихо сказал Арнис, — все кончилось. Все хорошо.

Вот, вроде бы, все иголки. Поставить зена-тор? Глаза Ильгет закатились, она снова потеряла сознание. Арнис пощупал пульс на шее, сердце еще работало, слабо, взахлеб. Донесу, подумал он. Поднял девочку на руки. Ничего...

С Ильгет на руках он пробежал по коридору, у выхода его встретил Гэсс. Только взглянул на жуткую окровавленную ношу, глаза его расширились.

— Давай скорее... я прикрою!

— Спасибо! — ответил Арнис. Гэсс бежал рядом с ним, чуть сзади, держа лучевик наперевес.

...Снятие молекулярного пароля.

Торопливый бег по настилу.

Корабль. Слава Богу! Навстречу бежит Керк, врач, предупрежденный по рации.

— Господи, Арнис! Что это?

— Керк, сделай все... ты слышишь — она должна жить! Она не может умереть, пожалуйста!

— Хорошо, я понял, — Керк взял Ильгет на руки, — она лонгинка?

— Да.

— Иди, работай, Арнис. Я все сделаю.

Врач пошел по коридору, держа на руках искалеченное тело Ильгет. Она тихо хрипела — или дыхание так вырывалось... Бог ты мой, она в сознании.

— Сейчас, — пробормотал Керк по-лонгински, — сейчас, милая, подожди.

В медотсек. Скорее уложить на стол. Все аппараты включить, полная готовность.

— Сейчас, моя хорошая... слышишь меня?

Губы шевельнулись. Да.

— Больно тебе? Сейчас, родная, сейчас все будет хорошо.

Зена-тор... на голень, трудно найти живое место на теле. Атен — максимальную дозу. Противошоковый набор. Теперь мониторинг. Керк аккуратно, не надавливая на кожу, приклеил пару датчиков. Взглянул на монитор, быстро добавил несколько компонентов во вливаемую смесь. Посмотрел на лицо лонгинки.

— Сейчас, родная... сейчас все пройдет. Лучше стало?

— Да, — прошептала она, — я спать хочу. Можно?

— Да, конечно, спи, маленькая. Спи.

Глаза закрылись. Только боль утихла — и сразу заснула. Как давно уже она терпит? Сколько она не спала?

Ильгет открыла глаза. Боли не было. Совсем.

Рядом с ней сидел Арнис. Она его помнила. И еще врач, его лицо она видела последним. И еще — Иволга. Теперь Ильгет вспомнила — Иволга. Подруга. И еще двое незнакомых, совершенно незнакомых. И все они смотрели на нее.

— Иль, — дрогнувший чей-то голос.

— Арнис, — прошептала она. Голосовые связки давно сорваны.

— Не болит?

— Нет, — Ильгет подумала, почему они все так смотрят на нее. И сообразила, — Арнис, я умру?

— Нет, нет, — пальцы Арниса коснулись ее руки, — ты будешь жить. Мы летим на Квирин, ты слышишь? Мы вытащим тебя. Ты будешь жить.

— Все, — говорит Керк на линкосе, Ильгет не понимает его, — посмотрели? Она жива и в своем уме. Теперь выметайтесь отсюда. И ты, Арнис, выметайся, пожалуйста. Ложись спать, я не собираюсь еще и тебя лечить, мне некогда. Останется Иволга, будет мне ассистировать.

Все куда-то исчезают. Остаются только Керк и Иволга. Они не смотрят на Ильгет, переговариваются на своем языке, непонятно, что-то там делают. С ее руками.

... Иволга наклеивает что-то на лицо Ильгет. Очень осторожно. Но Ильгет не чувствует боли. Глаза Иволги полны жалости и любви.

— Иль, не больно? Хорошо? Может, ты пить хочешь?

— Да.

У ее губ оказывается носик поилки. Как хорошо. Ильгет медленно пьет. Очень приятная жидкость, кисловатая.

— Поспи, Иль. Тебе лучше поспать.