Чжурчженьское правительство, узнав о таком сверудачном для него обороте дел, приостановило подготовлявшийся поход [46] , ради экономики средств, которые понадобились новому императору Улу для подавления восстановления киданей. Кидани продолжали ненавидеть своих победителей. Кидани продолжали ненавидеть своих победителей и поработителей. Узнав об убийстве кровожадного Дигуная, они сочли 1162 г. моментом, благоприятным для восстания. Однако чжурчженьские ветераны снова одержали победу. Захваченных в плен воинов предали казни, а женщин обратили в наложниц [47] . Эта неожиданная диверсия спасла монголов от полного истребления.

С другой стороны, китайская война поглощала большие силы чжурчжэней вплоть до 1165 г., когда китайцы были наголову разбиты при Хуай-яне. После этой битвы был заключен выгодный для чжурчжэней мир, но время для войны с монголами оказалось упущено.

Но даже при столь благоприятном стечении обстоятельств, монгольское ханство находилось на краю гибели. Зажатые татарами с юго-востока, а меркитами с северо-запада, монголы должны были найти союзника, который помог бы им даже не победить, а уцелеть.

Тогда Хадан обратился за помощью к кераитскому принцу, сыну погибшего Маркуза, носившему титул «гурхан», т.е. глава межплеменного объединения. По-видимому, они договорились, но перед отъездом кравчие гурхана угостили монголов, согласно обычаю, тарсуном (молочной водкой). Нухуров вырвало, и они уцелели, а Хадак, пивший последним, вскоре скончался. Видимо, чжурчжэньские шпионы проникли и сюда. После гибели Хадана, монгольская держава распалась, но поскольку защищаться от врагов было нужно, то военным предводителем стал один из внуков Хабул-хагана – Есугей-багатур.

В то самое время, когда татары везли связанного Амбагай-хагана на смертную муку в Китай, его молодой племянник Есугей забавлялся охотой на птиц на зеленом берегу светлого Онона. Навстречу ему попался возок, в котором сидела молодая, очень красивая девушка, а рядом ехал ее новобрачный – Еке-Чиледу из племени меркит. Есугей немедленно съездил домой и привел двух своих братьев. Чиледу понял, что он один не справится с тремя богатырями, и, хлестнув коня, пустил его полным галопом, пытаясь скрыться за холмом. Монголы помчались за ним, но отстали настолько, что Чиледу, обогнув холм, вернулся к возку. Умная девушка сказала ему: «Разве ты по лицам этих людей не понял, что дело идет о твоей жизни. Найди себе другую жену, но назови ее моим именем – Оэлун. Поцелуй меня и спасайся». Она сняла с себя рубаху и протянула своему милому прощальный подарок, а он потянулся с седла и принял его, когда трое преследователей уже показались из-за сопки и подлетели к нему. Снова хлестнул своего скакуна меркит, и помчался вверх по Онону. Монголы долго гнались за ним, но отстали. Тогда они вернулись к возку и повезли плачущую пленницу к себе в становище. Они не были злыми и утешали Оэлун тем, что теперь, мол, все равно все пропало и ничего вернуть нельзя.

Да, по тем жестоким временам это было обыкновенное умыкание невесты, хотя все-таки даже и тогда полагалось спросить ее мнение и получить согласие. Но с такой мелочью не посчитались, и Оэлун стала первой женой Есугея.

Трудно было найти лучшую подругу, и столь же трудно было нажить более непримиримых врагов, чем воинственные меркиты, которые не забывали ничего. Таким образом, монголы, которым предстояла война с южными соседями – татарами, снова поссорились с северными соседями – меркитами, причем в самый не подходящий момент. Медовый месяц Есугея оборвался в самом начале – разгорелась война с татарами за кровь Амбагая.

В этой войне наибольший успех выпал на долю Есугей-багатура. В 1162 г. ему удалось захватить в плен несколько татарских богатырей как раз в то время, когда Оэлун подарила ему первенца. Растроганный отец назвал его Темуджином, по имени пленника, убитого при рождении сына. Таким образом, новорожденный сразу стал кровным врагом могучего татарского племени. Это в дальнейшем весьма осложнило его жизнь.

Как ни странно, брак Есугея и Оэлун оказался счастливым. Она родила еще трех сыновей: Хасара в 1164 г., Хачиуна в 1166 г., Темуге в 1169 г. и дочь Темулун в 1170 г. От второй жены у Есугея было два сына: Бектер и Бельгутай. За эти годы Есугей-багатур сделался сильным и влиятельным вождем, хотя и не был выбран в ханы. Впрочем, это ему не мешало весело жить, а в свободное время заниматься политикой. Час для нее наступил около 1170 г.

Естественным союзником монголов, ставших объектом чжурчжэньской истребительной войны, были кераиты, но в этой могучей орде не было порядка. Многолюдное, богатое и культурное кераитское ханство было окружено со всех сторон врагами, а родовичи вместо того, чтобы крепить державу, вступали в сделки то с найманами, то с меркитами, то с татарами. Сам хан, все-таки, был неприкосновенным, но его сыну, Тогрулу, пришлось плохо. В семилетнем возрасте он попал в плен к меркитам, и его заставляли толочь просо в ступе, т.е. использовали ханского сына как домашнюю прислугу. Спас его отец, сделавший набег на меркитское становище, чтобы вернуть сына. Через шесть лет Тогрула вместе с матерью захватили татары. На этот раз он в помощи из дому не нуждался. Будучи человеком смелым, царевич бежал сам и вернулся к отцу, наследником которого он был.

Эти события показывают на крайнюю напряженность отношений в ставке кераитского хана. Дважды пленить царевича враги могли лишь при пособничестве ханских родственников и вельмож. И неудивительно, что, вступив на престол, Тогрул казнил нескольких своих дядей. Но уцелевший дядя, носивший титул «гурхан», возмутил народ и свергнул Тогрула.

Вспомним, что в ставке этого самого «гурхана» был отравлен Хадан-тайджи. Пусть даже сам «гурхан» был в этом неповинен, но ведь он не принял мер к охране особы союзника и гостя. Поэтому симпатии монголов сказались на стороне Тогрула. В 1170 или 1171 г. с берегов Онона, пришел с верным войском на берега Толы Есугей-багатур и вынудил «гурхана», бежать за Гоби, к тагутам, а Тогрул снова сел на престол.