Хотя… Если он уже столько времени не может понять, что рядом с ним уже

столько времени топает счастье любого мужчины… Какой же он умный?

Нет…

Рассуждения девушки прервал приятный звон. Маша встрепенулась. Эти

звуки она уже слышала. Это могут быть… Она обернулась.

Да! Гном перевернул ларец, и из него на подстеленную тряпку посыпались

монеты!

— И что за грабители пошли? — разочарованно вздохнул Нар, окинув

критическим взглядом не очень внушительную кучку медяков, среди

которых каким-то чудом затесалась одна единственная серебрушка. — Это

называется 'добыча'? Тьфу!

У Вити с Машей было другое мнение. На прошлом шоппинге, когда они

снаряжались в поход, на покупки ушло значительно меньшее количество

таких же медяков.

— Это всё ваше. Делите сами, — гном небрежно отмахнулся от валяющегося

на земле презренного металла. Причём, что этот металл именно презренный,

было хорошо видно по выражению его лица.

— А как же вы… с ним? — Витя кивнул в сторону невозмутимо сидящего в

сторонке остроухого.

— Как-то переживём, — зевнул Нар. — Быстрее делитесь, уходить пора.

Землян долго упрашивать не пришлось. Рухнув на колени возле

неожиданно обретённого богатства, они принялись делить одну небольшую

кучку меди на две очень небольшие. Процесс протекал стремительно. Не

прошло и минуты, как медяки были поделены поровну. Заминка вышла

оставшимися ценностями: серебряной монетой, на которой был изображён в

профиль какой-то лысый мужик, и… Невзрачного мутно-голубого

каплевидного кулончика, на взгляд парня, не стоившего и медяка.

Однако он решил проявить широту души: не стал торговаться, а просто

предложил Маше самой выбрать, что она хочет.

Девушка, естественно, потянулась к монете… Но в последний момент её

рука словно сама собой дёрнулась в сторону дешёвой стекляшки, и крепко её

схватила.

— Вот примерно так в средние века конкистадоры выменивали у глупых

американских индейцев золото на стеклянные бусы, — прокомментировал

Машин выбор Витя, подгребая к себе серебрушку. — Вот только в учебниках

истории забыли уточнить, что от аборигенов в торге участвовали не

индейцы, а индейки… или индюшки? — парень задумался.

— Индианки, историк! — Маша потянула за висящую на шее цепочку,

подаренную ей нищим ещё в Малых Сотках.

— По-моему, они одинаковые, — резюмировал Нар, на секунду оторвавшись

от очередного пересортировывания трофеев, к которому он уже успел

приступить, и бросив быстрый взгляд на два лежащих на Машиной ладони

кулончика.

— Только цвет разный, — проявил наблюдательность Витя, глядя, как девушка

цепляет голубую 'каплю' рядом с зелёной.

— Теперь будет две капельки, — Маша заботливо спрятала цепочку с

кулончиками под одежду.

— Чем бы дитя не тешилось… — отвернувшись, пробормотал вполголоса

Витя. В этот момент он явно ощущал своё мужское превосходство. Уж он бы

точно не выбрал дешёвую побрякушку вместо настоящей серебряной

монеты.

Между тем гном, по видимому, окончательно разобрался с трофеями. Они

были разделены на три неравные части.

— Это несу я, это — ты, а это — ты, — распределил Нар ношу. Как Витя и

подозревал, ему досталась самая большая куча.

— А он? — Витя снова кивнул на Светлого. Тот уже закончил с ногтями ('Что-

то очень быстро сегодня' — удивился парень), и сейчас поправлял причёску,

смотрясь в маленькое серебрянное зеркальце. Маша, тоже взглянувшая на

эльфа-метросексуала, тут же полезла в сумку. Унеё же тоже причёска

растрепалась! Как она могла забыть?!

— Пойди и предложи ему, — пожал плечами гном. А я посмотрю, что из этого

выйдет.

Что из этого выйдет, Витя неплохо представлял и сам. Потому принялся,

обиженно сопя, засовывать свою долю груза в дорожный мешок.