– Да, двух хватит,- согласилась я.- Как только выплачу кредит за мебель, стану копить на отпуск.

– А где ты работаешь?- Поинтересовалась подруга.

– Раньше работала в магазине мужской одежды. Потом ушла в фирму, торгующую игрушками, но она обанкротилась. Сейчас работаю администратором зала в супермаркете за 20 тысяч в месяц, 10 из которых уходят на кредиты и счета. Так что Монако мне пока может только сниться.

– Неужели нельзя найти более высокооплачиваемую работу?- Всплеснула маман наманикюренными ручками.

– Можно,- кивнула я головой.- Например, в публичном доме бандершей поработать. А что? И зарплата хорошая, и жизненный опыт!

Маман поперхнулась сухим вином, а Сашка с Камиллой впервые посмотрели на меня с интересом, как бомжи на лебедя.

– Ту шутишь?- Осторожно спросила подруга.

– Ну, почему?- Весело ответила я.- Тебе наскучили и Париж, и Монако! А как только речь зашла о публичном доме, сразу стало интересно. Людей всегда тянет к пороку, какие бы высокие посты они не занимали.

– Потом расскажешь?- Шепнула мне Сашка с горящими глазами.- И сменила тему.- Мам, и какой же цвет вы в итоге выбрали?

Мне стало скучно. Пропасть между мной и подругой детства была столь велика, что пытаться строить мосты не имело смысла. Рассказывать этой холеной даме о моей жизни в 12- ти метровой комнате старой коммуналки, об одиночестве, о разбитых надеждах? Боюсь, она давно уже не в состоянии понять никаких других проблем, кроме неудачной подтяжки.

Я вышла из Сашкиного дома в отвратительном настроении. Так чувствуешь себя после встречи с бывшим одноклассником, в которого была влюблена 10 лет назад: ты удивленно всматриваешься в это лицо, вспоминая пухлые губы и небесно- голубые глаза, от любви к которым рыдала ночи напролет под песни ранней Булановой, но видишь лишь незнакомого полноватого гражданина с редкими волосами, начесанными на лысину.

– Прощай, молодость!- Прошептала я, помахав рукой Сашкиным окнам.

Vadim, 38:

«Я тебе писал, но, похоже, у тебя принципы... Несмотря на то, что уже несколько миллионов лет женщина живет рядом с человеком, в её поведении и образе жизни остаётся ещё много загадочного и непонятного...»

Домой идти не хотелось, душа просила позитива, и я стала листать записную книжку в телефоне. Неожиданно оказалось, что перечитывать свой собственный список знакомых очень увлекательное занятие: на 90 % она была заполнена мужскими именами с поясняющими приписками: Сережа- мозгоеб, Паша-мотоцикл, Вова- прапор, Кирюша- женанадаче… Это были номера моих виртуальных знакомых, с которыми переписывалась на сайте, но кто эти люди, я не имела ни малейшего представления. Особенно порадовал меня Вахтанг - лизунчик, дай Бог здоровья этому полезному человеку!

Наконец, я нашла телефон моей институтской подруги Аленки, которую мы когда- то звали Мальвинкой, за внешнее и внутреннее сходство с героиней детской сказки. Последний раз мы виделись полгода назад, она тогда собиралась уезжать на отдых в Турцию, и после ее возвращения мы так и не встретились. Подруга была женщиной того редкого типа, которых любят абсолютно все: чужие дети, бродячие собаки и даже продавщицы в овощном магазине. Трудно поверить, но ее любила даже собственная свекровь, что казалось мне чем- то из разряда ненаучной фантастики.

Аленка была похожа на портрет с одноименной шоколадки: широко поставленные голубые глаза, персиковая кожа, маленький вздернутый носик. Она говорила мягким, детским голосом, растягивая слова, и обожала слушать рассказы о моих похождениях.

Сама Аленка жила в счастливом браке, обожала мужа и сына и была для меня в каком- то смысле идеалом женщины. Они были похожи с Юлькой, но если «правильность» Юльки казалась мне какой- то вынужденной и ненастоящей, то Аленка была проста и незамысловата. Глядя на нее, я так и видела ее лет через 40 в виде бабушки из рекламы молока, в окружении многочисленных внуков: все те же бархатные румяные щечки, аккуратный пучок волос, собранный на макушке и все тот же задорный звенящий смех.

«Вот кто гарантированно спасет меня от горького послевкусия сегодняшнего дня»,- подумала я, набирая номер Мальвинкиного телефона, но он предательски молчал.

«Веселятся, наверное, - подумала я, зная традиции Аленкиной семьи собираться вместе на все праздники: родители ее и мужа, сестра со своей семьей, многочисленные тети и бабушки.- Ничего, буду для нее нежданным сюрпризом, авось не выгонит!».

Я поймала такси и поехала к подруге.

Дверь мне открыл Аленкин муж, Олег.

– Привет!- Сказала я.- Супруга дома?

– Да, дома,- ответил он каким- то странным срывающимся голосом.- Пока еще дома!- И показал рукой на дверь спальни.

Я прошла мимо него в указанном направлении и растерянно остановилась на пороге. Дверцы всех шкафов в спальне были открыты, по всей комнате валялась раскиданная женская одежда, на полу лежали, открыв хищные пасти, 3 огромных чемодана, в которые Аленка, всхлипывая, укладывала вещи. На диване сидел загорелый молодой человек со стильной канадской бородкой и отрешенно смотрел на Аленкины сборы.