— Цып-цып-цып-цыпленок-цыпа! — пропел он им тихонько.

Конечно, он понимал, что их проворство — дар временный, которого когда-нибудь не станет. В эту минуту в комнату вошла прилично одетая Софи и с удивлением посмотрела на него.

— У меня нет этих... как же их?.. Ну, этих штук, — сказала она. — Знаешь, тех, что на ноги надевают.

"Верно, она имеет в виду чулки", — предположил Джонни.

— Забудь о них и посмотри-ка сюда, — и указал ей на стол, на котором стоял завтрак.

Софи просияла.

— Выглядит чудесно. Ты так добр ко мне. Ты очень хороший.

— Мог бы быть и получше, — возразил Джонни, но она, взглянув на него со снисходительной улыбкой, успокоила:

— Для меня ты достаточно хорош.

Пока Софи завтракала, Джонни положил матрас обратно на кровать, накрыв мокрые пятна полиэтиленовым мешком для мусора. Простыни, которые он обнаружил на кухне в шкафу, были все в дырах, но он, выбрав ту, что поцелее, застелил постель. Потом, решительно подавив мысли о деньгах, спрятанных в доме, поднялся наверх, нахлобучил шляпу, пристегнул к поясу плеер, повесил на шею наушники, рассовал по карманам кассеты и бумажник. Он решил оставить у Софи свою зубную щетку — как некий сувенир о мимолетном пребывании в этом доме. Напоследок заварил чай и налил Софи чашку настоящего чая. Молоко из холодильника куда-то исчезло, но Джонни быстро обнаружил его в шкафу между двумя стопками блюдец.

— Сейчас налью тебе чашечку, — живо проговорила Софи, когда он поставил перед ней чашку с чаем.

— Потом, — ответил Джонни виновато. — Послушай, Софи! — прибавил он серьезно.

Она вопрошающе взглянула на него. Рот у нее был набит хлебом.

— Нет, ничего, — произнес он со вздохом. — Просто... знаешь... смотри себе под ноги, когда идешь, и все такое.

Он шагнул мимо нее к двери, вышел на площадку и легко сбежал по лестнице вниз. Кошки следили за ним, цинично усмехаясь в усы. Они-то знали, что он просто дезертировал.

Внезапно его осенило: должны же быть люди, которые присматривают за такими, как Софи, это их работа, и к тому же Софи может им платить. Он где-то читал про комиссию по делам престарелых или как там она называется. На душе у него полегчало. "Я ведь не прикарманил эти деньги, — напомнил он себе. — А мог бы".

Джонни взялся за дверную ручку, повернул ее, шагнул на тротуар, но, прежде чем закрыть дверь, помедлил и с досадой оглянулся. "Давай же, — сказал он себе, — кончай, решись наконец и захлопни эту дверь". Из дома он выбрался, теперь надо выйти из его поля, отдалиться на расстояние, чтобы дом не притянул его обратно.

— Спокойно, — произнес он вслух.

Слегка потянулся, зевнул и двинулся не торопясь в сторону почты. Он шел навстречу потоку машин, мчавшемуся по улице, — может, это нарушит магию ее дома, как бывает, когда обойдешь церковь против часовой стрелки... А может, наоборот, по часовой стрелке? Судя по всему, он правильно рассчитал — ничто его не остановило, никто его не окликнул. Он уходил, унося с собой все, что при нем было. С каждой секундой он все больше и больше приближался к свободе.

Хотя поначалу Джонни шагал решительно, будто ничто не связывало его с домом Софи, у железнодорожного перехода он остановился и нервно оглянулся.

В это утро и на этом расстоянии дом был просто старым зданием, которое выделялось разве что краном, но даже и кран выглядел всего лишь украшением, способным вызвать улыбку — и только. За домом Софи виднелся второй дом с пустым балконом. Джонни уже не казалось, что он переместился в какое-то заколдованное пространство, в город, который только похож на настоящий.

У него словно камень с души свалился. Хотелось заплясать от радости. Он и заплясал, двигаясь вперед небольшими переходами, молча переступая с пятки на носок, напевая про себя и выстраивая сложный рисунок из одинарных, двойных и тройных перебивок. Люди, сидевшие в вытянувшихся длинной чередой у светофора машинах, следили за ним без улыбки. Джонни убыстрил темп, помахал им обеими руками и оставил позади, прыгнув на гравий возле линии и пройдясь там вперебивочку. Его восхищала обыденность окружающего мира. Он уходил приплясывая от заколдованного места — дом Софи с его кошками, грязью и запустением оставался позади.

В конце концов, если это будет действительно необходимо, он станет искать Бонни целенаправленно, разумно. А пока можно вернуться к обычной жизни — стать человеком, а не нащупывающим путь рогаткой лозоходцем. Всего в нескольких милях отсюда стоит простой дом, где жизнь идет как надо, где его встретят с радостью — там у него две сестры, одна собака, одна кошка, сыр лежит в холодильнике, а не в мыльнице. Если он и прожил в доме Софи пару безумных дней — что ж, там по крайней мере теперь чище, уютнее и еды вдоволь. В голове роились всевозможные планы. В такие минуты все казалось возможным.