— Но и такой страховки хватило бы, чтобы оплатить все долги.

— До боксерского матча, — уточнил Флинн.

— Какого боксерского матча? — спросил Хесс.

— Кто упомянул про боксерский матч? — Флинн грозно глянул на Рашин-аль-Хатида.

— Я не поклонник видов спорта, которым присуще физическое насилие, но я понимаю, почему вы, господа, считаете необходимым развитие не только духовных, но и…

— Хесс, это интересная версия, — оборвал Рашин-аль-Хатида Флинн, — но вам нужны доказательства, если вы понимаете, что я имею в виду.

— Версия? А как насчет предсмертной записки?

— Иногда… У вас есть хоть одна?

— Есть. Написанная почерком Чарлза Флеминга-младшего. Он перерезал себе вены, так что на записке пятна его крови.

По системе громкой связи объявили, что начинается посадка на самолет «Эйр Канада», вылетающий в Монреаль.

Хесс шагнул к Флинну.

— В записке сказано, мистер Флинн: «Он сделал это ради меня».

— Ага! — воскликнул Флинн. — «Он сделал это ради меня». Действительно. Наводит на размышления.

— Наводит на размышления?

— Видите ли, бенефициарием, то есть лицом, получающим страховку, судья указал не Чики. У вас это не вызвало никаких вопросов?

— Естественно, не Чики. Своему сыну он не доверял. Страховку получила бы его жена.

— Значит, вы обвиняете и ее?

— Нет, Флинн, — Хесс смиренно вздохнул: сколько же можно разобъяснять элементарные вещи. — Но она, разумеется, оплатила бы долги из страховки судьи, узнав, что это вопрос жизни или смерти.

— Такова уж человеческая природа? — спросил Флинн.

— Естественно.

— Так вы думаете, что Чарлз-младший знал, что его отец собирается взорвать самолет?

— Нет, — ответил другой фибби. — Но потом он сообразил, что к чему.

— Тогда какой прок от предсмертной записки?

Хесс приблизился к Флинну еще на шаг.

— Только судья и его сын знали, что они сказали друг другу в воскресенье, когда вдвоем ушли на прогулку в лес. И оба мертвы.

— Ага, — кивнул Флинн. — Вот этим и можно прикрыть дело!

Вновь объявили посадку на монреальский рейс.

— Что же, мне представляется, что у вас есть основа для очень хорошего отчета! — Он пожал руку Хессу. — Блестящего отчета. Господи, благослови ФБР и всех маленьких фибби!

— Прибавим шагу, — Флинн вновь ухватил его превосходительство за локоть. — Мы опаздываем на самолет, а мне еще надо позвонить.

Он захлопнул дверь телефонной будки перед носом его превосходительства.

— Элсбет?

— Оба мальчика дома, — доложила она. — Тодд пришел час тому назад.

— Хорошо, хорошо.

— Позвонил он раньше.

— Отлично.

— Я попросила его перезвонить тебе.

— Он перезвонил.

— Френни, мне показалось, он ужасно устал.

— Я знаю.

— Совершенно вымотался. Я даже подумала, не заболел ли он.

— Не волнуйся, он не болен.

— Откуда ты знаешь?

— Он просто устал. Я звоню из аэропорта.

— Он так устал, что ничего не смог мне рассказать.

— Я опаздываю на самолет.

— Ты знаешь, что он делал?

— Да.

— И что он делал?

— О, Элсбет! Занимался физической подготовкой.

— Физической? Это хорошо.

— И он сказал, что ему понравилось.

— Два дня и три ночи занимался физической подготовкой?

— Он сказал, что попал в очень активную группу. Они не давали себе ни секунды передышки.

— Френни, он как-то странно ходит.

— Наверное, болят мышцы.

— Сделать ему массаж?

— Не надо. Он сам придет в норму. Дай ему отоспаться. Побольше яиц, сыра, и он будет как огурчик. Я опаздываю на самолет.

— Куда ты летишь, или лучше не спрашивать?

— Я собираюсь навестить мистера Циня. В Монреале.

— Вернешься завтра?

— Думаю, что да. Тебе что-нибудь нужно в Монреале?

— Ты мог бы привести гаванских сигар. Гостям нравится, когда их угощают гаванской сигарой.

— Ладно.

— Ты помнишь, как провозят контрабанду?

— Конечно. Главное сохранять невинный вид и во всем винить жену. Слушай, сможешь оказать мне услугу?

— Конечно.

— Сасси Флеминг.