Он указал на два мягких стула, которые стояли около письменного стола, сам прошел и опустился в вертящееся кресло. Директор сложил руки домиком и радушно взглянул на нас поверх очков. Что-то в выражении его лица показалось мне фальшивым. Так и есть, он чего-то опасается.

– Скажу честно, я только что говорил с министерством, – продолжил Богдан Раппорт. – И они… как бы это сказать… дали мне инструкции по поводу вашего визита.

– Запретили рассказывать нам правду? – ершисто спросила Кира.

Директор мягко рассмеялся и взмахнул белыми ладонями:

– О, госпожа профессор, это не так! Но, повторюсь, все же не так часто меня навещают посетители, причем такие прелестные, как вы, дамы!

Если директор думал, что сумеет взять нас комплиментами, то ошибался. Мы с Кирой прибыли с твердым намерением узнать все, что только можно узнать, и даже больше этого.

Директор, то ли приняв это за чистую монету, то ли решив подыграть Кире, заметил:

– Кажется, вы хотите узнать что-то об одном из наших бывших заключенных…

– О самом известном вашем заключенном, – прервала его Компанеец. – О Вулке Климовиче!

Директор снова улыбнулся, а в глазах у него вспыхнул страх. Он явно что-то знает, и весь вопрос в том, сумеем ли мы получить нужные нам сведения.

– Сочту за честь быть вам полезным, – произнес он таким тоном, как будто хотел сказать: «От меня вы ничего и никогда не узнаете, можете немедленно убираться к себе в столицу, искательницы правды!»

– Я… мы пишем книгу о самых известных маньяках, – сказала Кира. – И, сами понимаете, господин директор, в таком случае никак нельзя обойти молчанием Вулка Климовича. Поэтому нам требуются совет и мнение эксперта, коим являетесь вы!

Богдан Раппорт усмехнулся, снял очки и ответил:

– Тогда вы обратились по адресу, дамы! К сожалению или, возможно, к счастью, я не знал Климовича лично…

– А я знала, – вставила профессор. – Я входила в команду, которая проводила его тестирование на предмет вменяемости!

– Ах, даже так? – удивился директор. – Тогда я понимаю ваш интерес к этому субъекту. Говорят, что он был чрезвычайно занимательным собеседником, очень начитанным человеком и дамским угодником. Но если так, чем я могу помочь вам? Вы, госпожа профессор, знаете все лучше меня!

– Нас занимает то, что имело место в вашем заведении – расстрел Климовича в ночь с 24 на 25 декабря 1985 года, – заявила я.

Директор водрузил очки на нос и сухо ответил:

– Вряд ли я могу что-то добавить к уже известным фактам. Да и директором я стал неполные десять лет назад, так что…

– Пусть так, – кхекнула Кира, – однако в 1985 году вы были заместителем директора. Так что вы можете пролить свет на кончину Вулка.

– Вы чрезвычайно хорошо осведомлены о моей карьере, – не без раздражения заметил Раппорт. Его шарм испарился, перед нами сидел суровый бюрократ. – В те дни я как раз был… на больничном. У меня была ужасная ангина, поэтому я провел две недели дома. Мой предшественник на посту директора мог бы сообщить вам массу занимательного.

– Мы с большим удовольствием встретимся с ним, – снова включилась я в разговор.

Директор, вздохнув, ответил:

– Я сказал – мог бы рассказать, но он, увы, скончался шесть лет назад.

Он нажал кнопку селекторной связи и произнес:

– Агнесса, милочка, будьте добры, принесите из архива дело Вулка Климовича.

– Не стоит утруждать вашу секретаршу, мы могли бы сами посетить архив, – закинула я удочку.

Директор покачал головой:

– Увы, дамы, посторонние не имеют права находиться в нем. Так что наберитесь терпения!

Нам пришлось вести светскую беседу в течение ближайшей четверти часа, наконец в дверь постучали, возникла Агнесса с большой желтой папкой в руках. Она протянула ее директору, тот, сдув пыль, заметил:

– Вот здесь вы можете найти подробную информацию о кончине Климовича.

Он протянул папку профессорше. Я подошла к Кире, которая немедленно зашелестела бумагами. На меня с фотографии исподлобья смотрел Климович. В папке было всего несколько листов. На последнем, официальном бланке с вензелем Министерства внутренних дел, снабженном большой гербовой печатью фиолетового цвета и четырьмя подписями – директора тюрьмы, начальника охраны, палача и врача, было отпечатано следующее: «Смертный приговор путем расстрела в отношении гр. КЛИМОВИЧА Вулка был приведен в исполнение в 0 часов 48 минут 25 декабря 1985 года».

– И это все? – разочарованно протянула Кира.

Директор развел руками:

– А что еще требуется, дамы? Климовича расстреляли, с такими, как он, в то время не церемонились. Будь моя воля, и большая часть тех, что сидит в моей тюрьме и проедает деньги государства, отправились бы вслед за Вулком.

– А кто бы мог поведать нам подробности? – спросила профессор. – Например, те, чьи подписи стоят в свидетельстве о приведении приговора в исполнение. Ваш предшественник, как я поняла, скончался, а как обстоят дела с тогдашними начальником охраны и тюремным медиком?