– Как же это нечестно! – повторила мои мысли Таечка и тяжело вздохнула. – Ариша, мне хочется в туалет! И что делать?

– Ты можешь думать о чем-нибудь другом? – огрызнулась я, на что Таечка честно ответила:

– Не могу. Ну как же нам отсюда выбраться? Или... или противный страшный старикашка прав и нам придется здесь умереть? Но ведь люди так быстро не умирают!

Ну да, не умирают... Стоит Почепцову не заглядывать недельку в подвал, как потом, все же спустившись сюда, он обнаружит два трупа – Таечкин и мой. Мы умрем от жажды, вот и все! А затем почтенный Валерий Афанасьевич закопает нас где-нибудь в леске или, разрезав на части, выбросит на свалку. Так и закончится земной путь топ-модели Арины Винокуровой – в желудке шелудивых бездомных псин и котов!

Я все надеялась на чудо, на избавление, на то, что Почепцов сжалится, но ничего подобного, конечно же, не произошло. Таечка сначала скулила, а потом из угла до меня донеслось журчание. А ведь не стоит так расходовать драгоценную влагу! Кажется, придется нам тут заняться уринотерапией, чтобы выжить... Но надолго этого тоже не хватит, разве что продлит мучения на день-другой. А ведь Почепцов может не спускаться в подвал не только неделю, но и целый месяц, и даже целый год!

Думать о таком ужасе не хотелось, поэтому, решив, что утро вечера мудренее, я сбросила с полок папки, равномерно распределила их по полу и улеглась на это импровизированное ложе. Вскоре и Таечка пристроилась рядом со мной. Эх, и зачем я тогда пошла вместе с Викой в гостиницу! Не стала бы я топ-моделью, не оказалась бы в подвале дома свихнувшегося историка! У всего в жизни есть причины, и у всего имеются следствия!

Мне сделалось невыносимо горько. В животе заурчало и забурчало, и я затряслась в беззвучных рыданиях. А что мне еще оставалось-то?

Лариса Ухтомская, как обычно, появилась с небольшим опозданием. Но даже десять минут показались Дмитрию Виллису вечностью. Он, ломая руки и нервно куря, кружил по комнате.

– Слава богу, ты здесь! – воскликнул телеведущий, бросаясь к писательнице, облаченной во все черное.

Они только что побывали на похоронах сенатора Совета Федерации Крылова, а через день предстояло погребение Миши Гайдука. На панихиде в храме, на кладбище и поминках в ресторане они не разговаривали, даже взглядами не обменивались. Внеочередное заседание двух оставшихся в живых членов Староникольского союза было назначено на вечер в квартирке, расположенной на окраине столицы, – здесь Виллис чувствовал себя в относительной безопасности.

Ухтомская, не без интереса осмотрев скромное жилище, произнесла, стягивая перчатки:

– Не понимаю, отчего ты так суетишься, Димочка!

Телеведущий, загасив нервным жестом в керамической пепельнице сигарету, истерично вскричал:

– Не понимаешь, Лора? Или мне обрисовать тебе ситуацию? За прошедшие две недели погибли три человека, и все они – члены Староникольского союза! Сначала Витя, потом Игорь и вот даже Миша! Они убиты, ты хоть поняла?

Писательница, усевшись в кресло с потертой обшивкой, вкрадчиво спросила:

– Это твое любовное гнездышко, Димочка? Предаешься здесь греху? Так, чтобы никто не узнал?

Виллис дернулся, его красивое лицо налилось красной краской.

– Лора, мы говорим сейчас о совершенно другом! – прошипел телеведущий. – Ты была в Староникольске, сказала, что все уладила, а потом раз – и убили Мишу! Так кто на нас охотится?

Лариса Ухтомская вынула из сумочки продолговатую пачку сигарет с ментолом, щелкнула золотой зажигалкой и с наслаждением затянулась.

– Димочка, не суетись, – промолвила она. – Все под контролем!

– Под контролем? – взвился Виллис, запуская руки в густую шевелюру. – Сначала ко мне заявилась странная компания во главе с топ-моделью, подозреваемой в убийствах. Я ведь едва им все не рассказал! А потом...

Писательница презрительно скривилась:

– Он именно того и добивается. Неужели непонятно?

– Он? – переспросил тупо телеведущий, а Лариса пояснила с саркастической улыбкой:

– Да, он, убийца. Для него главное – запугать нас, вывести из равновесия. Ведь он получает от этого небывалое наслаждение! Знает, мерзавец, что ни ты, ни я сейчас не можем просто скрыться из Москвы... Или ты имеешь возможность взять сейчас бессрочный отпуск и покинуть столицу? Нет, конечно, тогда же тебя, Димочка, несмотря на всю твою громадную популярность, просто уволят в два счета и отдадут твою программу кому-то другому. Желающие найдутся! И мой новый роман как раз на днях выходит, под него запланирована особая программа продвижения, мне придется едва ли не каждый день встречаться с читателями и выступать то по радио, то по телевидению. Издательство не поймет, если я вдруг запрусь в своей квартире или, чего доброго, улечу на теплые моря.

Виллис схватил бутылку коньяка и сделал приличный глоток прямо из горлышка. Ухтомская поморщилась:

– Димочка, давай обойдемся без жестов отчаяния! Да, я недооценила опасность, и я готова признать ошибку.

Телеведущий только хмыкнул, а Ухтомская продолжила:

– Но я уже знаю, кто наш противник!

Бутылка выпала из рук Виллиса, и тот запричитал:

– Так с этого и надо было начинать, Лора! Как ты могла? Почему раньше ничего не сказала? Ты что, вышла на убийцу? Надо немедленно связаться с милицией, с прокуратурой, с министерством юстиции, с ФСБ...

Ухтомская молча неторопливо докурила сигарету.

– И ты расскажешь обо всем, что произошло тогда в Староникольске, тем проклятым летом? – наконец снова заговорила писательница. – Нет уж, Димочка, мы все сами уладим. Потому что правда, если ее обнародовать, поразит и тебя, и меня ничуть не хуже, чем пуля киллера! Тогда твоя карьера на телевидении немедленно завершится, и вряд ли найдется издательство, которое захочет сотрудничать со мной. Хотя если правильно провести пиар-кампанию...