Один приблизился.

Парень в разорванной на груди футболке, выкрикивая что-то нечленораздельное и размахивая нунчаками, подскочил к Виктору и, получив могучий удар в челюсть, рухнул на пол. Андрей бросил на друга одобрительный взгляд.

– Давай-ка отсюда уходить, – вполголоса проговорил Виктор.

– Согласен, – отозвался Андрей.

По стеночке, по стеночке они осторожно двинулись к выходу.

С улицы послышались сирены милицейских машин. Тут уж было не до осторожности. Друзьям совсем не улыбалось оказаться в отделении, причем совершенно ни за что.

– Прорываемся, – приказал Андрей.

И они, оторвавшись от стены, вихрем пронеслись через зал, сшибая попадавшихся по дороге «бойцов». К счастью, друзья успели выскользнуть из зала и устроиться в холле на кожаном добротном диване буквально за несколько мгновений до того, как в гостиницу ворвался отряд милиционеров.

Большинство рванули прямиком к ресторану, но один, поигрывая дубинкой, все же направился к друзьям. Видимо, уж сильно ему не хотелось заниматься усмирением разошедшихся не на шутку хулиганов. Впрочем, вполне возможно, ему просто не понравились лица сидевших в холле Виктора и Андрея. С милиционерами это бывает.

Остановившись перед ними, он некоторое время, поигрывая дубинкой, рассматривал двух друзей, которые с самым невинным видом закурили по сигарете и теперь разглядывали его не без некоторого интереса.

Оба прекрасно понимали, что неприятности продолжаются. Теперь от их поведения не зависело почти ничего. Главное уже случилось. Представитель власти обратил на них внимание и счел достаточно безобидными, чтобы попытаться взять в оборот. Единственный способ выйти из этой ситуации без потерь было быстро и эффективно доказать мильтону, что тот глубоко ошибается. Смирение в таком случае рассматривается как слабость, а излишняя агрессивность – как глупость, качество, тоже требующее наказания.

Наконец милиционер почувствовал, что ситуация требует действий. Чем дольше он будет стоять перед этими парнями, тем более глупо он будет выглядеть.

– Ну вы, фраера, – сказал он, делая свирепое лицо, – встать!

Если бы Виктор с Андреем встали, то они признались бы в своей слабости. Если бы они послали милиционера подальше, то расписались бы в своей глупости. Самым лучшим поступком было встать, дать этому зарвавшемуся дуболому в морду и пуститься наутек.

Они не смогли… Их разобрал совершенно идиотский и поэтому необоримый смех. Они хохотали как никогда, валясь на кожаные подушки дивана, колотя себя по бокам и просто изнемогая от чудовищного, просто гомерического хохота.

И это было самое худшее, что они могли сделать. Потому что рядовой милиционер такого простить не мог. Будь перед ними кто-нибудь постарше званием, это было бы самым лучшим выходом. Только не рядовой. Рядовому милиционеру юмор по уставу не положен.

Мучительно побагровев, милиционер спросил:

– Что, не поняли, значит?

– Ага! – сквозь хохот выдохнул Андрей, буквально катаясь по дивану.

И тогда милиционер решился. Он шагнул вперед, и его дубинка пошла на замах. Судя по всему, первый удар должен был прийтись по голове Андрею. И ничто этот удар остановить не могло…

В эту секунду Андрей и Виктор, как по команде, прекратили смеяться. Дело принимало совсем уж паршивый оборот.

И тут из-за спины милиционера послышался голос:

– Стоять!

Но дубинка уже шла вниз и сдерживать удар милиционер не собирался. На счастье, Андрей, мгновенно среагировав, убрал из-под удара голову. Резиновая палка опустилась на спинку дивана, и обтягивающая ее кожа с сухим треском лопнула.

Милиционер выдохнул воздух и снова замахнулся. Но тут из-за его спины еще более повелительно послышалось:

– Стоять, кому говорю!

Очнувшись, милиционер обернулся. За ним стоял старший лейтенант Хлынов. Лицо у него было совершенно спокойное, словно бы перед ним ничего особенного не происходило.

– Что это вы себе позволяете? – отчеканил он. – Почему избиваем?

– Они… это… – замялся было милиционер, но тут же нашелся: – Они в драке участвовали…

– Врешь, – сказал Хлынов. – Те, кто участвовал в драке, сейчас еще в зале. Кстати, как и ваши товарищи. Вы вообще что сюда приехали делать? Избивать случайно попавшихся в фойе людей или ликвидировать хулиганство?

– А это… они первые стали смеяться. Сидят и оскорбляют словами. Вот я и решил их… слегка демократизатором…

– Врет, – сказал Андрей. – Не трогали мы его.

– А вас я попросил бы помолчать, – резко оборвал его Хлынов.

Снова повернувшись к милиционеру, старший лейтенант некоторое время с большой неприязнью разглядывал его, потом махнул рукой:

– Идите, сержант, выполняйте ту задачу, ради которой вы сюда приехали.

Милиционер бросил на Андрея с Виктором злобный взгляд и, круто развернувшись, двинулся в сторону ресторана, шум в котором постепенно стихал.