Квартира Жана Жеди была на пятом этаже старого дома и состояла из двух мансард, содержащихся в чистоте. Белый деревянный стол, четыре стула, кухонный шкаф и маленькая плита с тремя конфорками составляли меблировку первой комнаты. Во второй стояла железная кровать, два стула, комод орехового дерева и различные инструменты гравера. В углу помещался чемодан.

Вся обстановка принадлежала Жану Жеди.

В один прекрасный день он сказал себе:

— Такой человек, как я, не должен жить в гостинице — это слишком опасно. Приходится записывать свое имя в полицейские книги. Имея свою квартиру и умея вести себя — дело совсем другое: никто вами не занимается, вы имеете вид честного рабочего, платите в срок и обделываете свои делишки отлично.

Одна кража со взломом в окрестностях Венсена принесла Жану Жеди шестьсот франков. Вместо того чтобы истратить эти деньги на кутежи, как обыкновенно поступают ему подобные, он купил мебель и снял квартиру на улице Винегрие. Его домохозяин очень ценил его как аккуратного жильца, и все соседи считали его хорошим гравером.

В молодости Жан Жеди действительно был гравером и мог бы честно зарабатывать на жизнь, но дурные инстинкты, а еще больше — дурные знакомства сделали из него негодяя, вора и убийцу.

Отлично зная, что полиция питает некоторое уважение к людям, имеющим средства, он постоянно держал в квартире две или три доски с начатыми работами, всегда аккуратно платил за квартиру, никого не принимал у себя и никому не давал адреса, даже сообщникам. К несчастью, один раз после хорошей выпивки он изменил этому правилу, и Клод Ландри узнал его адрес.

С годами Жан Жеди нисколько не изменил своего поведения, но только его подозрительность и осторожность увеличились. Обычно он работал один, отлично зная, насколько опасно сообщничество. Он только случайно согласился принять участие в деле на улице Берлин, соблазненный большими выгодами, хотя, несмотря на это, оно внушало ему инстинктивное недоверие.

Только что пробило девять часов. Жан Жеди проснулся, встал с постели, привел в порядок свое хозяйство и оделся.

Он был одет очень прилично, он считал, что костюм рассеивает подозрения полиции.

Одеваясь, Жан Жеди сунул руку в карман костюма, который надевал накануне, и вынул алмаз и жестяную коробку с воском.

— Как можно оставлять такие вещи? — прошептал он. — Этого вполне достаточно, чтобы скомпрометировать человека.

Он подошел к камину, в глубине которого лежала куча золы, счистил ее лопаткой и, приподняв один из кирпичей, опустил коробку и резец в маленькое углубление. Затем привел все в прежнее положение и снова засыпал кирпич золой.

В последний раз осмотрев в зеркало свою прическу, он стал обдумывать, что надо сделать за день.

Больше всего ему хотелось разузнать про даму на улице Берлин.

— Я знаю, — говорил он, — что встречаются люди невероятно похожие, но это бывает очень редко. Поэтому я должен убедиться, прежде чем начать действовать. Тогда уже мне легко будет найти адрес такой важной особы, как герцог де Латур-Водье, и я узнаю, действительно ли это мой молодец из Нельи. И если, к счастью, я угадал в обоих случаях, они в моих руках, и я обеспечен.

Жан Жеди, выбритый, причесанный и тщательно одетый, вышел из квартиры и запер дверь.

Нет сомнения, что он не был особенно привлекателен, но его ни в коем случае нельзя было принять за опасного злодея.

Позавтракав в трактире у заставы Лавалет, он отправился к тому дому, где работал в прошлую ночь.

Рано утром в доме на улице Берлин кухарка вышла из мансарды и спустилась в кухню. Круглый кусок стекла, лежавший на полу, прежде всего привлек ее внимание и возбудил удивление, которое еще более увеличилось при виде отверстия в окне. Она поняла, что ночью произошло нечто необыкновенное, без сомнения, какое-нибудь преступление, может быть, даже убийство.

Она как сумасшедшая бросилась по лестнице в комнату барыни и начала стучать в дверь ее спальни.

Мистрисс Дик-Торн лежала еще в постели, но не спала. Крик служанки привел ее в беспокойство. Она поспешно встала, накинула на плечи пеньюар и отворила дверь, которую обыкновенно запирала изнутри.

— Что случилось? — спросила она у испуганной кухарки.

— Я сама не знаю, — пробормотала та, — но нет сомнения, что в доме были воры.

— Воры? — с удивлением повторила бывшая Клодия Варни.

— Да, барыня, целая шайка.

Мистрисс Дик-Торн вспомнила о необычном стуке, заставившем ее встать с постели, и предположение кухарки показалось ей вероятным.

— Вы их видели?

— Нет, барыня. Слава Богу — нет! Я умерла бы, если бы увидела.

— В таком случае, откуда вы знаете, что они приходили?

— В кухне вырезано стекло. Они вошли через окно. Надо позвать полицию, а не то мы погибли: они нас убьют.

— Пожалуйста, не кричите, — сказала мистрисс Дик-Торн, — мы не подвергаемся никакой опасности.