— В Приреченском университете на экономическом факультете, — родители переглянулись, — а разве это неправда?

— Нет, чистая правда, — Ведерников сделал вид, что отмечает что-то в блокноте. — Следующий вопрос: она платит за обучение?

— Лилечка окончила школу на «хорошо» и «отлично», — сказала мать заученную фразу, — она гордость нашей деревни: одна из всех выпускников школы поступила на бюджет. Иначе мы не смогли бы ее учить.

— Вы помогаете ей деньгами?

— А какие у нас деньги? — удивились родители. — Колхоз давно уже пустил нас на подножный корм. Практически с огорода и кормимся. На зарплату разве что спички и мыло покупаем.

— У вашей дочери есть красная иномарка? — задал Николай следующий вопрос.

— Есть, — кивнул головой отец.

— А откуда она у нее?

— Лилечка такая умница. — Нина Сергеевна опять сделала умиленное лицо. — Она не только учится, но и работает в какой-то фирме. Ей очень хорошо платят. Так что не мы ей помогаем, а она нам. Повезло нашей девочке, — мать быстро перекрестилась. — В наше время фирмы ценят молодых и талантливых людей.

— А мужа ее вы хорошо знаете? — Николая не удивило бы, если бы родители ничего не знали о Сейфуллине. Но здесь Лилечка не обманула.

— Ринатика? — улыбнулась Проскурина. — Как же не знать? Мы его, поди, с пеленок знаем.

— Разве он не уроженец Приреченска? — поинтересовался Ведерников.

— Не совсем, — теперь в разговор вступил отец. — Когда-то его семья жила здесь. Потом Роза и Марат переехали в Приреченск и детей забрали, а отца и мать Розы, у которых жили, оставили. Старики и поныне тут, через два дома от нас.

— Дочь с зятем часто вас навещают? — У Николая заканчивались вопросы. Он был уверен: главного родители не знают.

— Настолько часто, насколько позволяет время, — пояснил Проскурин.

— А где живут молодые? — Ответ на этот вопрос интересовал Ведерникова больше всего.

— За это тоже спасибо фирме, — улыбнулась мать. — Квартирку им предоставили. Разрешили выкупить и кредит дали на десять лет.

Николай улыбнулся наивности родителей. Не имея больше вопросов, он стал прощаться. Проскурин остановил его на пороге:

— А все-таки зачем вы приходили, уважаемый?

— Меня вот эта самая прекрасная фирма и прислала, — засмеялся Николай. — Вы правы: она большая и солидная, и кого попало туда не берут. Мы должны знать все о своих сотрудниках.

Прочитав коллегам факс, присланный Ведерниковым, Лариса заметила:

— Тайну богатства Сейфуллиных нашему коллеге из Залесска раскрыть не удалось.

— Придется нам, — засмеялся Константин. — Итак, шоу продолжается. Однако давайте подведем итоги. Может ли наша красотка заработать такие деньги на проституции?

— Нет, — решительно ответила Кулакова. — Даже если ее любовники — влиятельные в городе люди (спасибо Пете, записавшему номера машин ее клиентов, благодаря ему мы знаем, кто они). Такие будут дарить квартиру и давать большие деньги, только если девушка перейдет к ним на полное содержание. Так что с их стороны вполне возможны подарки в виде золотых украшений, подержанной машины и небольших денежных подачек. Мне кажется, источник дохода семьи в другом.

Киселев пожал плечами:

— Тогда по коням, дорогие мои. Продолжаем слежку.

Через три дня наблюдения Прохоров наизусть знал всех клиентов Лили и ее незатейливый распорядок дня. Одни и те же лица и машины наскучили ему. Он давно бы доложил начальству, что считает дальнейшее наблюдение за обыкновенной проституткой бессмысленным, однако на четвертый день заметил одну интересную вещь. Во-первых, у красотки появился новый друг на обалденной черной «Мицубиси». Во-вторых, этот друг не поехал домой к девушке, а повел ее в недавно открывшийся частный отель «Зурбаган». По виду очаровательной дамы стажер не сказал бы, что она так радовалась посещению. Девушка все время что-то объясняла своему ухажеру, но тот, не слушая, тянул ее в здание. Чем могла быть недовольна мадам? Петр сделал вывод: конечно, не тем, что ее пригласили в такое элитное заведение, пусть даже побарахтаться на кровати. Говорила же она про Семена Старовойтова: мол, тот, кроме гаража, никуда ее не водил. Прохоров показал бдительному швейцару свое удостоверение и проследовал за парой. Он был уверен: с Лилей ничего не случится, это раз, и нового он ничего не узнает, это два. Однако хотя бы посидеть на мягких диванах такого отеля — в этом Петр не мог себе отказать, и, как выяснилось, не напрасно. Прошло пятнадцать минут с момента уединения парочки в номере, когда в любезно распахнутую дверь вошел не кто иной, как Ринат собственной персоной. Прохоров похолодел. «Все-таки выследил стерву», — мелькнула мысль. Сейфуллин сказал пару слов швейцару, сунул ему зеленую бумажку и проследовал на второй этаж. Петр не знал, что ему делать. Идти за разъяренным мужем слишком рискованно: маленький отель не наполняли толпы народа, скрыться было негде. Пришлось сидеть на диване и ждать развития событий. Впрочем, никакого развития и не получилось. Вероятно, Ринат ничем не помешал молодой жене, минут через десять покинув отель. Парочка задержалась там еще на некоторое время, после чего вышла в обнимку и села в машину.

Появление Рината Петр стал наблюдать тогда, когда красотка снимала незнакомых ему кавалеров, которые вели ее не к ней домой. Пока объяснения он этому не находил.

Свободное время обманутый муж проводил в барах, бильярдных и кегельбанах, иногда цеплял девушек и уединялся с ними в комнатах отдыха. Свою автомастерскую он не жаловал. Другу Скворцова, поймавшему, по словам Лилечки, известного на весь город и прекрасного механика, хорошо зарабатывающего на ремонте машин, Ринат сказал, что вообще не чинит автомобили, а вывеска осталась от прежнего хозяина гаража. Сказка красотки об обеспечивающем ее муже не подтверждалась. Сыщиков так заинтриговала эта пара, что они решили не снимать наблюдения и выйти вопреки всему на источник их дохода. Их молитвы были услышаны. Но помогла не слежка. В конце недели Киселеву позвонила плачущая Марина Якушева. Женщина была в истерике.