Оставшись один, Феррара вызвал в воображении образ своего воспитанника.

— Вы покинете меня, дитя?

Призрачный мальчик молча покачал головой.

Альфред Хооге не привык откладывать задуманное и в тот же день позвал Конрада к себе. Они беседовали один на один, слыша, как Ибрагим ревниво топчется в чердачной каморке у них над головами.

— Ваша светлость, — Хооге решительно приступил к выполнению обещания, данного ювелиру. — Я навестил сегодня господина Феррару. Он понемногу выздоравливает.

— Значит, я скоро вернусь домой? — с надеждой спросил Конрад.

— Разумеется. — Хооге был немного обескуражен его тоном, но отступать не собирался. — Вы увидитесь с господином Феррарой. Однако я должен поговорить с вами о вашем настоящем отце, бароне Герхарде фон Норденфельде.

Мальчик с ужасом взглянул на своего собеседника и опустил глаза.

— Ах да, вы же всё знаете от Дингера…

Хооге ощутил стыд. Ему показалось, что он переусердствовал, проявив слишком большой интерес к делам, которые его, в сущности, не касались. Если двое чужих друг другу людей решили, что им хорошо вместе, стоит ли вставать между ними? Пусть себе живут, как хотят. Что ему до какого-то барона фон Норденфельда, не сумевшего удержать собственного наследника?

Но эта здравая мысль была мимолётной. Хооге считал своим долгом развенчать безумные мечты маленького аристократа о свободе, хотя в душе сознавал, что сам является не лучшим примером для мальчика, убежавшего из дому.

— Я говорил о вас с господином Феррарой и надеюсь, что он согласился со мной. Вы должны вернуться в Моравию к отцу и унаследовать ваше родовое имение. Это не означает, что вы расстанетесь с господином Феррарой навсегда. Со временем, вступив во владение замком, вы сможете вызвать своего благодетеля к себе, и он проведёт остаток жизни рядом с вами в покое и безопасности. Здесь, в Голландии, вам оставаться нельзя. Я готов помочь вам деньгами, готов сам отвезти вас на родину…

Конрад съёжился, глядя в пол.

— Мне требуется ваше согласие, — сказал Хооге, чувствуя молчаливый отпор со стороны мальчика. Ярость наследника Норденфельда была настолько ощутимой, что казалось, вокруг его хрупкой неподвижно застывшей фигуры воздух уплотнился, наливаясь жаром.

— Вы уже купили "Вереск"? — неожиданно спросил Конрад. Он поднял на Хооге безмятежно-невинный взгляд и улыбнулся, но в его вопросе Альфреду послышалось нечто большее, чем простое любопытство.

— Если бы меня не было, Феррара не продал бы вам шняву, — пояснил мальчик. — Значит, я не зря убежал из дому. Вы получили "Вереск", Феррара — меня. Будет не справедливо, если я брошу его и вернусь к отцу, который ненавидел меня настолько, что решил отправить в Баварию, подальше с глаз.

— Что вы говорите, ваша светлость?! Отец боялся за вас и, как оказалось, не напрасно! Неужели вы не сознаёте, что вас могут убить в любой момент, что вас уже пытались убить?!

— Да, конечно, — согласился Конрад, — вы спасли меня, и я вам очень признателен.

Его слова казались бы искренними, если бы не едва уловимая нотка в его голосе, весьма похожая на издёвку. Хооге не поверил своим ушам. Мальчик, которого он отбил у троих негодяев и приютил с риском для себя и собственной семьи, насмехался над ним?

Конрад больше не улыбался. Его лицо выражало скуку. Беседа надоела ему, и он попытался закончить её так же решительно, как Хооге — начал:

— Я не вернусь домой, тем более что в этом нет смысла. Отец тут же заставит меня уехать в Баварию. Он хотел, чтобы я оставался там до совершеннолетия. Так лучше уж я поеду в Венецию с Феррарой. Никто не помешает мне вернуться через несколько лет, когда я сам этого захочу.

— Вы не вернётесь, ваша светлость.

— Почему?

— Прежде всего, потому что к тому времени ваш отец может умереть, и его имение отойдёт к другим людям. Но даже если он будет жив, узнает ли он вас? Кто подтвердит, что вы — его сын?

Конрад на мгновение задумался, и Хооге решил, что смог его убедить, но после короткого промедления, словно сбросив унизительную личину бедного сироты, с которой успел свыкнуться, мальчик твёрдо заявил:

— Я не вернусь, и не уговаривайте меня. Мне нельзя возвращаться. Я давно отказался от своего отца, наследства и родового имени. Теперь мой отец — Феррара. Он не носит баронского титула, но разве это имеет значение? Главное то, что я сам родился в семье барона фон Норденфельда и помню об этом. Мне безразлично, что думают другие.