Конрад фон Адельбург не отличался скромным нравом, и многие жалели несчастную вдову, поверившую этому распутнику. В глазах местного общества она и по сей день оставалась бедной жертвой, но о её аскетизме все давно забыли.

Адельбург не признавался себе в том, что немного побаивается свою жену: было в ней что-то такое, к чему он не мог привыкнуть. Он чувствовал её грубую, не женственную сущность, властную, безжалостную силу, искусно скрываемую за безупречными манерами и проявляющуюся изредка в неожиданной жестокости по отношению к слугам, в презрительных высказываниях об общих знакомых, в экстравагантных выходках. Он и сам бывал порой резок и зол на язык. Они с Гертрудой стоили друг друга. Их словесные поединки были остроумны и ярки. Изменяя жене, он не сомневался, что она платит ему той же монетой. Его не интересовало, кто его соперники и сколько их. Какая разница? Когда в разгар шумного многолюдного праздника Гертруда вдруг надолго исчезала, Адельбург не искал её и не мучился ревностью. Она была его женой и принадлежала ему даже в объятиях любовников. Гертруда изменяла ему только в отместку за его собственные грешки. Он мог быть спокоен: она его любила.

Весть о внезапной кончине Кристиана Алоиза Иннермана потрясла её и заставила забыть о мелких семейных неприятностях. Он умер в Моравии, в монастыре. По слухам, его отравили.

— Говорят, что это сделал слуга некой знатной дамы, которая поклялась отомстить за своего любовника, убитого Иннерманом, — сказал Регенсдорф дочери. — Впрочем, я слышал ещё большую нелепость, будто в монастырь приехала таинственная особа в трауре, представилась сестрой Иннермана и попросила разрешения повидаться с ним, а когда он вышел к ней, ударила его отравленным ножом.

— Возможно, вместо ножа у неё была вязальная спица, смоченная в крысином яде, — насмешливо предположила Гертруда. — Не о Маргит ли слагают легенды, словно о Кримгильде? Я и не предполагала, что была замужем за Зигфридом!

— Как бы там ни было, Кристиан скончался. Мир его праху.

— Аминь! — холодно отозвалась Гертруда. В глубине души она жалела своего бывшего любовника и ненавидела его убийц. Ощущение вины за его гибель тенью вкрадывалось в её гнев и досаду, но она не была способна на покаяние, тихие слёзы и молитвы — только на месть.

Временами её накрывала волна безудержной ярости. Дать выход этим эмоциям она не могла: Конраду фон Адельбургу не следовало знать о её прошлой любви. Она стала ещё более жестокой и язвительной, чем прежде. Только присутствие Регенсдорфа немного успокаивало её. К счастью, Адельбургу пришлось надолго уехать в Вену. Отец и дочь остались вдвоём.

Гертруду посещали тёмные видения. Её интуиция невероятно обострилась. Ей чудилось, что за ней наблюдает какой-то человек. Его внешность казалась ей знакомой, но кто он, она не знала или не помнила. Черты его были правильны и приятны, но лицо очень бледно, а волосы и глаза черны. Иногда она видела его чётко, будто наяву, и даже замечала сквозь вечно окружающую его ночь фрагменты мрачного пейзажа: одинокие башни, высящиеся как скалы среди выжженной равнины. Гертруда не сомневалась в том, что видит ад, но это не пугало её. Она не верила в вечные муки и жестокость демонов. О колдовстве она имела смутное представление, но слышала, что ведьмы имеют демонических покровителей и любовников, с которыми весело проводят время на тайных празднествах. Человек с чёрными волосами казался ей достаточно привлекательным для подобной роли. Она не знала, как вызвать его в свой мир, но думала об этом. Почему бы и нет, если подобное удаётся даже неграмотным крестьянкам?

Незнакомец стал появляться чаще. Однажды она мысленно заговорила с ним.

"Кто я? — лукаво улыбнулся он. — Спроси обо мне своего отца".

Гертруду охватил ужас. Она не старалась представить себе ни то, как незнакомец отвечает ей, ни звук его голоса. Ответ прозвучал в её голове, причём совершенно неожиданный ответ. Усилием воли она попыталась прогнать видение. Незнакомец уступил. Слегка поклонившись ей на прощание (она и не предполагала, что демон может быть так галантен!), он исчез.

Регенсдорф, казалось, не удивился, когда она рассказала ему о своих видениях и желании отомстить за Кристиана. "Одно связано с другим, дочь моя. Вам не даёт покоя обида. Кристиан был моим другом, и мне понятны ваши чувства. Есть книги, весьма полезные для людей нашего круга. Чтобы владеть этим миром, необходимо покровительство мира иного".

Отец дал Гертруде небольшую книгу в потёртом кожаном переплёте, написанную от руки на нижненемецком наречии. Кроме рецептов разных снадобий и нескольких заклинаний против врагов и соперников, там были описания ритуалов вызова мертвецов и злых духов, а также с десяток имён наиболее известных демонов. Возле каждого имени стояла пометка, для каких целей следует обращаться к его владельцу.

Несколько вечеров Гертруда терпеливо разбирала почерк безымянного автора, писавшего на чужом, не совсем понятном ей диалекте. Регенсдорф проявлял сдержанный интерес к её новому развлечению. Вечерами после ужина они беседовали о колдовской книге, подшучивая над её диковинными рецептами. Гертруда не могла понять, как на самом деле отец относится ко всему этому. Её сердила мысль, что он просто пытается отвлечь её и развеселить. Она верила автору. Ей не терпелось испытать мощь самого сложного из ритуалов — вызвать демона и с его помощью отомстить.

…Почему она выбрала Велиара? В книге о нём было сказано не больше и не меньше, чем о других злых духах. В звуке его имени звенели родники, сияли звёзды, благоухали невиданные ночные цветы.

Она задумала провести обряд вызова в часовне на заброшенном кладбище. Отец не спорил и не вмешивался, хотя эта идея не нравилась ему. "Почему не в замке, дочь моя? Неужели вам негде уединиться?"

Ей действительно было тесно в замке Конрада фон Адельбурга. Велиар звал её в часовню на старом кладбище. Оно находилось на границе владений пана Мирослава, соседа Адельбургов. Гертруда не взяла с собой никого из слуг. Теперь она жалела об этом. Будь она не одна, ей бы наверняка удалось поймать маленького Норденфельда. Противный мальчишка! Как он попал на кладбище?! Может быть, она обозналась? Но нет, это точно был он! Велиар сыграл с ней злую шутку.