— Ладно,— наконец согласилась она, за что была вознаграждена улыбкой Кришны, такой широкой и белозубой, что его лицо словно раз­делилось пополам.— Но только на одну ночь, имей в виду,— добавила она.— А завтра будет видно.

Завтра... Слово это камнем упало в пруд, и от него побежали круги. Мэри взглянула на Саймона, который смотрел куда-то вдаль.

— А куда я денусь завтра, Саймон? Когда приедет твой дядя Хорейс?

Он вовсе не тревожился, просто ему было интересно. Саймон посмот­рел на его доверчивое лицо и глубоко вздохнул.

— Куда-нибудь, где ты будешь в безопасности. Рано утром я уведу те­бя отсюда.

Он сказал это таким спокойным и безмятежным тоном, что у Мэри перехватило дыхание. Опомнившись, она спросила:

— Значит, ты уже давно решил куда? И молчал?

Саймон посмотрел себе на ноги. Из дыры в кедах выглядывал боль­шой палец. Он подвигал им, не спуская с него глаз, словно это было са­мое занимательное на свете зрелище.

— Я надеялся, что, может, еще что-нибудь придумаю. Понимаешь, то место, куда я хочу его отвести, находится в частном владении.

— То есть тебя смущает, что посторонним вход туда запрещен?

Как это похоже на Саймона — беспокоиться о таких пустяках! Угадав ее мысли, он густо покраснел.

— Да, и это тоже. Но главное, что, кроме меня, об этом месте никто не знает. И я хотел сохранить его...

— Там хорошо, Саймон?—спросил Кришна. Саймон не отрывал глаз от пальца.

— Это самое лучшее место во всем мире,— хриплым голосом отве­тил он.

И, быстро-быстро замигав, словно его поймали на чем-то постыдном, он хлопнул себя ладонями по коленям и вскочил.

— Встречаемся завтра без четверти девять на автобусной остановке возле пирса,— сказал он.— И неси столько еды, сколько сможешь прита­щить.

На следующее утро Мэри поднялась очень рано, чтобы сделать набег на кладовую. Она взяла несколько банок с консервами, буханку хлеба, ко­робку яиц и отлила немного коньяку из дедушкиного личного запаса в пу­стую бутылку из-под минеральной воды с завинчивающейся пробкой. Все это она сложила в походную сумку, которую носят через плечо, и спрятала ее в кустах возле ворот.

Когда тетя Элис встала и спустилась вниз, Мэри спросила, можно ли ей, как вчера, пообедать на берегу.

Тетя Элис принесла из кладовой половину вареной курицы и взяла в руки нож.

— Я могу съесть все,— предложила Мэри.

Тетя Элис посмотрела на нее, не выпуская ножа из рук.

— Здесь довольно много, милочка. А мотовство, как тебе известно, до добра не доводит.

И она весело рассмеялась, желая показать, что ей вовсе не жаль скор­мить Мэри хоть целую курицу, если только она ее съест.

— Не беспокойтесь, все будет съедено,— решительно успокоила ее Мэри.

Таким образом она получила половину курицы, несколько сэндвичей с вареной свеклой, два яблока, три банана, коробку вафель, бутылку мо­лока и толстый кусок сыра.

— У кого-то из нас глаза завидущие, а руки загребущие,— заметила тетя Элис.

— У меня есть приятель,— объяснила Мэри.— Вдруг его мама даст ему мало? — Она уже давно обнаружила, что лучше говорить почти прав­ду. Тогда люди перестают быть подозрительными.— Его зовут Саймон Трампет,— добавила она.— Он очень хороший мальчик.

— Трампет, Трампет...— повторила тетя Элис.— Где я слышала эту фамилию?

— Его отец служит в полиции,— сказала Мэри, решив, что это звучит очень внушительно.— А у его дяди, Хорейса Трампета, лавка старинных вещей.

— А, знаю. Такой толстяк с бородой. Но эту фамилию я слышала еще от кого-то.— Поджав губы, тетя Элис тщетно пыталась вспомнить. Потом отказалась от своего намерения и добавила:—Надеюсь, милочка, ваш пикник будет не очень далеко от нашего дома? Не то у тебя заболит жи­вот тащить такую тяжесть.