Шрифт:
Мастер занес меч — Илья без страха смотрел на клинок. Это понял и Виктор.
— Ну нет… — сказал он, опуская меч. — Я не убью тебя сейчас — это было бы слишком просто. Ты еще пожалеешь о том, что родился на свет… — Он рывком повернулся к охранникам. — В камеру его! И уберите здесь всю грязь…
Мастер вышел из комнаты. Было слышно, как он идет по коридору, потом все стихло.
— Ну, и кто будет все это убирать? — уныло спросил один из охранников. — Смотри, сколько кровищи…
— Вот ты и будешь, — отозвался второй.
Он лежал в холодной темной камере. Там царил абсолютный мрак — свет погасили сразу после того, как Илью втолкнули внутрь. Брошенный в углу комнаты матрац он искал уже на ощупь.
Гибель священника потрясла Илью. Верил ли он сам в то, что говорил там, в залитой кровью комнате? Было ли охватившее его в те минуты вдохновение чем-то пришедшим свыше, или за ним скрывалось банальное желание хоть как-то унизить Виктора? Илья не знал этого. Сложные чувства, двойственные. Он и хотел верить в то, что вера спасает, и боялся этого. Факты — упрямая вещь. Валентин мертв, отец Михаил тоже. А Виктор живет и здравствует…
Потом он уснул, с тайной надеждой на то, что встретит во сне Валентина или отца Михаила. А может, их обоих. Увы, проснувшись, Илья почти не помнил, что ему снилось. Знал лишь, что монаха и священника в тех снах не было.
Он лежал в полной темноте и думал об Ольге. Как-то она там? Все ли у нее в порядке? Если люди Мастера смогли отыскать Валентина, то что мешает им украсть Ольгу?
Илья не заметил, как снова задремал. Ему снилось, что идет война, он от кого-то убегает. Нужно спрятаться, какая-то девушка зовет его в свой дом. Открывает подпол, он спускается вниз. Крышка подпола снова закрывается, становится темно. Потом наверху слышатся шаги: кто-то открывает крышку, в глаза бьет слепящий луч фонарика. Затем слышится лязг передергиваемого затвора…
— Держите его.
Илья вздрогнул, открыл глаза. Горел свет, рядом с ним стояли Мастер и два охранника. В руках у Мастера был шприц.
— Можешь даже не дергаться, — сказал Виктор, на его лице мелькнула нехорошая улыбка.
— Козел… — отозвался Илья, пытаясь сбросить навалившихся на него охранников. Бесполезно — его прижали к матрацу, он ощутил, как на правой руке ему закатывают рукав. Почувствовал прикосновение иглы, вздрогнул от укола. Прошло еще несколько секунд, и его отпустили.
Сев на матрасе, Илья быстро взглянул на руку. Из проколотой вены выступила капля крови.
Все понятно — из него решили сделать наркомана. Сначала подсадят на иглу, а потом будут мучить, не давая очередную дозу во время ломки.
— Это не наркотик, — словно слыша его мысли, произнес Виктор. — А вот что это на самом деле, ты узнаешь через пару часов. Отдыхай…
Мастер вышел, следом удалились и охранники. Свет снова погас.
Сидя на матраце, Илья прислушивался к своим ощущениям. Придвинулся к стене, оперся спиной. Потом снова отодвинулся — стена была очень холодной. Какое-то время сидел, потом, ощутив, что у него кружится голова, лег.
Он не хотел сдаваться. Нужно перетерпеть, выстоять — какая бы гадость ни была в том шприце.
Очень мешала темнота, не давая возможности зацепиться хоть за что-нибудь взглядом, получить точку опоры. В какой-то момент Илье показалось, что мир вокруг него начал вращаться. Сознание уплывало — чтобы удержаться, он начал петь песни.
— Ты меня на рассвете разбудишь… — пел он, чувствуя, что засыпает. — Проводить необутая выйдешь… Ты меня никогда не забудешь… Ты меня никогда не увидишь…
Пение перешло в шепот. Строчки путались, мысли убегали куда-то в сторону.
— …Спросил у ясеня, — шептал он, цепляясь за остатки сознания. — Где моя любимая… Ясень не ответил мне… Качая головой…
Это было последнее, что он помнил. Когда через несколько минут в камере вновь зажегся свет и вошел Мастер в сопровождении двух охранников, Илья уже крепко спал.
— Хорошо, — произнес Виктор, с удовлетворением глядя на пленника. — Берите его…
Вот она, бородавка. Большая, даже огромная. Но у него такой никогда не было… Коснулся волос, нащупал какую-то кочку. Затем пальцы наткнулись на шпильки.
— О, Господи… — выдохнул Илья. И испугался звука собственного голоса. Боясь поверить в случившееся, ощупал себя. Плечи, грудь… Грудь.
У него была грудь. Настоящая, женская, хоть и невероятно дряблая. Затем руки нащупали что- то еще.
Это были очки, они лежали в нагрудном кармане вязаной кофты. Трясущимися руками раскрыл их, надел. Зрение немного прояснилось. Взглянул на руки — и помертвел. Дряблые, с синими прожилками вен, они вызывали страх.
Еще на нем была юбка — теплая, клетчатая. Теплые колготки, на ногах калоши. Илья задрожал от ужаса…