Шрифт:
Это был кошмар, ставший явью. Илья ощупывал себя и все больше убеждался в том, что превратился в женщину. Точнее, в старуху лет восьмидесяти.
— Да что же это… — чуть не плача, старческим женским голосом бормотал Илья. — Что же это…
Он попытался встать, рука оперлась о что-то твердое. Костыль. Алюминиевый, с черной гнутой ручкой. Уже понимая, что это теперь его костыль, взял его, кое-как поднялся. Постарался выпрямиться, тут же охнул от боли в спине. Огляделся: где же он?
Где-то неподалеку проехала машина. Илья медленно, переваливаясь, словно утка, с ноги на ногу, поковылял в ту сторону. Идти было невероятно трудно — ему казалось, что у него болело все, что может болеть. Спина, суставы, сердце. Вдобавок после двух десятков шагов начала мучить одышка.
Эту шутку с ним мог сыграть только Мастер. Идя к дороге, Илья с ужасом думал о том, как ему теперь жить. Уж лучше бы Виктор просто убил его…
Вот и трасса. Он вышел на обочину, остановился, тяжело опираясь на костыль. Метрах в двухстах что-то белело. Остановка…
Эти двести метров стали для него настоящим марафоном. Остановка была пуста. Добравшись до нее, Илья рухнул на скамейку и не меньше четверти часа приходил в себя. С трудом отдышавшись, встал и посмотрел на табличку с расписанием движения автобусов. Все верно, он за городом.
Покопавшись в карманах, он понял, что денег у него нет. Потом пришло понимание того, что они ему сейчас и не нужны — вряд ли кто спросит у него билет.
Автобус пришлось ждать больше получаса. Когда он подъезжал, Илья уже ждал у дороги. Автобус остановился, открылись двери. Он медленно, с трудом, начал взбираться в автобус. Опираясь на костыль и цепляясь свободной рукой за поручни, кое-как вскарабкался по ступенькам, чувствуя боль во всем теле.
— Садитесь, бабушка… — какая-то девчушка поднялась, уступая ему место.
— Спасибо… — выдавил Илья и тяжело опустился на сиденье. Перевел дух, со злостью думая о том, что Мастер подыскал для него самое жуткое тело, какое только смог найти. Затем пришла другая мысль — о том, что если старики и старухи так мучаются, то до старости лучше не доживать.
Автобус вез его в сторону города. Опираясь о костыль, Илья смотрел в пол и думал о том, куда он едет. В самом деле, куда? Домой? Но у него нет ключей от дома. Так куда ему ехать, кому он нужен?
Ситуация была жуткая. Илья проигрывал варианты и понимал, что это все уже пустое. Он лишился самого ценного, что у него было, — своего тела. Лишился молодости. Что-то изменить, вернуть назад он не сможет — на это способен только Виктор. Нужно идти к нему на поклон, что тоже абсолютно невозможно.
Илью снова охватил страх — все говорило о том, что свой век ему придется доживать в этом убогом старушечьем теле. Благо, этот век наверняка не будет слишком долгим. Можно даже укоротить его, бросившись под машину…
В его нынешнем состоянии фраза «броситься под машину» звучала просто издевательски. Илья оценил комизм ситуации, но даже не улыбнулся.
Автобус въехал в город. Цепляясь высохшей рукой за поручень, он хмуро думал о том, что Мастер знал, как его наказать. Ничего хуже нельзя было и придумать.
Вот и центр города. Ехать дальше бессмысленно: поднявшись, Илья с помощью сердобольной женщины сошел на остановке. Добрался до скамейки, сел. Тяжело вздохнул, ему захотелось умереть. Прямо здесь, на скамейке. Жаль, что нет денег — можно было бы купить в аптеке какую-нибудь гадость. Выпить ее и отправиться на тот свет.
Рядом кто-то сел. Но Илья чувствовал себя настолько плохо, что не ощутил ни малейшего желания посмотреть, кто это. Каждое движение было для него пыткой. Артрит, остеохондроз — интересно, есть ли хоть одно заболевание, которого не было бы в этом жалком теле?
— Ну, и как самочувствие? — услышал он у себя над ухом тихий голос. Медленно повернулся, уже зная, кого увидит.
Виктор смотрел на него и самодовольно улыбался. В строгом костюме, при галстуке и в начищенных ботинках, он выглядел замечательно. Борода и усы были теперь аккуратно подстрижены, волосы расчесаны на пробор.
Илье нечего было ему сказать. Да, Виктор его переиграл. Переиграл всухую, с разгромным счетом. Теперь он вполне законно наслаждается своим триумфом. И ругаться с ним, материть его — только играть ему на руку. Отвернувшись от Мастера, Илья продолжал сидеть, опираясь на трость и глядя себе под ноги.
— Злишься на меня? — снова раздался над ухом голос Виктора. — Брось… Погорячились, и будет. Вон там стоит моя машина. Тебе достаточно одного слова, и через час ты снова будешь в своем теле. Оно сейчас в коме, у тебя есть не больше суток для того, чтобы вновь занять его. Иначе оно умрет — у меня нет нужного оборудования, чтобы поддерживать его жизнедеятельность. Все, что мне от тебя нужно, — твое согласие вернуться в орден. Скажи «да», и я забуду обо всем, что произошло, мы снова станем верными друзьями. Еще выпьем вместе, посмеемся над всем, что накуролесили. Ну как, согласен?