К счастью, Влад, Чжао и Димка на связь вышли. Артурчик, как и следовало ожидать, телефон выключил или выбросил. Не ответила и Венди. В клубе, где она танцевала, никто ничего не знает. Приходила на репетицию, потом пропала куда-то, никому не сказавшись. Хозяин высказал предположение, что его танцовщицу перекупили конкуренты из какой-то «Ривьеры». Я позвонил родителям, как можно деликатнее поинтересовался, не давала ли она о себе знать. Не давала. Пошли вопросы, пришлось положить трубку.

Тот, кто вел охоту на Волшебный цирк Белоснежки, безошибочно изымал из нашей группы незаменимые звенья: гуру Отто и наш главный инструмент — Венди. Следующим, видимо, должен стать я. Остальные, надеюсь, интересуют их меньше.

И вот теперь — этот звонок.

— Я не знаю, где она, поэтому и звоню, — ответил Дергунов. — Видите ли, она как раз и попросила позвонить вам, если вдруг надолго исчезнет без предупреждения.

— Кто вы? Что вам известно?

— Я священник, я исповедовал ее, так что, пожалуй, мне известно все.

Я выругался про себя. Что ж, остается надеяться, что дальше этого Дергунова Вендина история не ушла. Впрочем, некогда это выяснять.

— Я не об этом; что вам известно о ее исчезновении? Она с кем-то встречалась в последнее время? Может, упоминала о чем-то странном?

— Нет, она не упоминала. Но кое-что я узнал. В нашем доме живет много старушек, знаете, такие бдительные бабульки старой закалки. Так вот, они рассказали, что вчера, когда… ну… в общем, к подъезду подкатила машина… черная «Волга», если быть совсем точным. С тонированными стеклами. Номер надиктовать?

Я опешил. Много слышал про этих самых «бдительных бабулек», запоминающих все подозрительное почище любого разведчика, но чтобы оценить их, так сказать, в деле…

— Диктуйте.

— В 276 ИУ 124.

— М-да, мягко говоря, странный номер. Несуществующий регион, несуществующая буква…

— Из машины вышли двое мужчин. Один — в спортивном костюме, китайский «адидас» синего цвета; рост примерно метр восемьдесят, смуглый худощавый брюнет, нос с горбинкой, глаза карие, немного раскосые — басурманин, в общем, как сказала Авдотья Никитична; возраст около тридцати лет и… так, погодите, у меня еще особые приметы записаны… — В трубке зашуршала бумага. — Ага, вот: платиновое обручальное кольцо и шрам от ожога под левым ухом. Его мои бабульки определили как бандита. Второй был ниже, где-то метр семьдесят; возраст примерно такой же, темный шатен, трехдневная щетина, одет в черный плащ и еще — вы только не смейтесь, — у него были шпионские черные очки и перчатки. Так и сказали — «шпионские». Из особых примет назвали взгляд нехороший. Вроде бы глаз за очками не видно, а неприятный сверлящий взгляд чувствуется. В руках этот второй держал персидскую кошку, масть «триколор», как мне объяснила Зинаида Филипповна. Кошка рычала и царапалась — оттого, по-видимому, и перчатки.

Этот «шпион» поздоровался, спросил, в какой квартире проживает звезда местного кабаре — он весьма подробно описал Ната… то есть Венди, — назвался ее горячим поклонником. Дескать, от ее коллег прознал, что она обожает кошек (что мои бабульки с горячностью подтвердили), вот решил сделать подарок. Басурманин, который «бандит», все время, пока шла беседа, озирался по сторонам и ни слова не вымолвил. Номер квартиры старушки им назвали, но предупредили, что звезды нет дома — ушла куда-то. Тогда шпион с кошкой поблагодарил их и сразу вернулся в машину, а второй предупредил соседок, чтобы они звезде ничего не говорили, дескать, его друг сделает ей сюрприз. Потом… — отец Михаил поколебался секунду, — тоже сел в машину, и они уехали. Это было около четырех часов дня. В десять я вернулся домой и постучался к ней в дверь — дома ее не было, а кошки дико кричали. Я позвонил на мобильный, но он был отключен. Позвонил на всякий случай в клуб — у жены оказался ее рабочий телефон, — но там мне сказали, что у нее выходной. Я прождал до утра, она не появилась. У меня был дубликат ключа от ее квартиры, она сама дала. Я отпер дверь, и кошки мимо меня сиганули на улицу. В квартире ничего не тронуто; дорожная сумка, которую она не распаковывала никогда, так и стоит в коридоре. Как она и просила, я выждал сутки. Потом начал звонить вам, но дозвонился только сейчас.

— Спасибо.

— У меня к вам просьба, Артем. Если… Точнее, когда Венди найдется или вам что-то станет о ней известно, прошу вас, дайте мне знать. Мой номер у вас определился?

— Да.

— Тогда запомните.

— Хорошо. Вас я хочу попросить о том же — если она вдруг вернется или позвонит, просигнальте мне.

— Обязательно.

— И еще… можно нескромный вопрос?

— Спрашивайте.

— Михаил… То есть, отец Михаил, скажите, вы — маг?

— Я священник.

— Вы поняли, что я хотел сказать.

— Да… Она сказала, что таких, как я, вы называете сенсорами.

— Это она вас…?

— Я сам настоял.

— Как она это сделала?

Он вздохнул. Затем ответил:

— В общем, когда я ее попросил, она сказала, что подумает над этим. Потом сказала, что хочет кое-что мне показать, и ушла в комнату, а я остался на кухне. Потом я услышал, как она кричит: «Помогите!», вбежал в комнату — и все. Она перестала кричать и сказала, что все получилось, чтобы я ждал и прислушивался к необычным ощущениям.

— Ну и как вам это — быть магом? Помогает в работе?

— Позвольте мне не отвечать.

Я собрался было великодушно брякнуть «позволяю», но вдруг вспомнился мне железный купол часовенки, который я однажды раззолотил, и, ей-богу, я устыдился своего вопроса. Буркнул в трубку что-то невнятное и попрощался.

Все-таки чего-то он недоговаривал…

Я занес телефон отца Михаила в контакты.

Было над чем подумать.

Я должен был съехать с этой квартиры сразу, как только узнал, что они взяли Отто. Но Артурчик — если Отто был прав и наш Бэтмен сейчас летел сюда — знал только этот адрес. Он придет сюда, и именно я, а не кто-нибудь еще, должен его здесь встретить и переправить в безопасное место. Дэновы ребята меня стерегут. Но самое большее, что они могут сделать, — это просигналить об опасности. Ввязываться в драку из-за меня теперь никто не станет, предупредил Дэн. Такие правила. Если бы я стал одним из них — все было бы по-другому, но, поскольку я уже многократно (при дипломатическом посредничестве Дэна) отказывался от выгодных предложений Семена Тиграновича, ограничиваясь деловыми связями по линии махинаций с жестянками, на большее рассчитывать теперь не приходилось. Мне великодушно дали понять: хотел остаться чистеньким — оставайся, только мы тебя за так крышевать не станем. Впрочем, на меня и не давили. Кому захочется портить отношения с курицей, которая несет золотые яйца? Семен Тигранович здраво рассудил, что если припрет — я сам прибегу умолять взять под крылышко.