Потом сотовый снова затренькал.

Но на сей раз номер был известный — звонил Влад.

— Выкладывай, что у тебя, — велел я.

«Это ты выкладывай. Только не вслух».

Я оторопел. Из динамика не раздалось ни звука.

«Ага, — подтвердил мою догадку Влад. — Теперь умею. Иначе бы до сих пор был не в курсе. Не будем терять время. Вспомни все и не шторься. Нет, тудая не пойду, — хохотнул он в ответ на мою мысленную реплику. А потом продолжил серьезно: — Я могу помочь найти Отто и Пита. Что, и Венди тоже? Что ж… о'кей, тогда будем искать и ее».

«Влад, не впутывайся в это дело. Оставайся там, где ты есть, не навлекай неприятности и на себя тоже. Забудь про Отто. Я сам. И сотри мой телефон, Владка. Все, цирка больше нет».

А еще — уже не словами, а урывками слов, картинками — я подумал в этот миг, что продамся с потрохами Семену Тиграновичу и его братии, стану делать для них и золото, и платину, и кокс — да хоть уран; только пусть дадут мне солдат, чтобы вытащить из беды Отто и Венди. Своих впутывать не стану.

«Так не пойдет. Мы были вместе, пока все было хорошо, мы были друзьями, мы были — команда. И сейчас мы должны действовать сообща».

«Полезешь геройствовать — возьмут и тебя».

«А не полезу — до конца жизни буду чувствовать себя последним трусом».

«Переживешь как-нибудь. Перетерпишь», — вспомнил я любимую присказку нашей Белоснежки.

«А если бы пропал ты? И мы бы продолжали тихо сидеть по своим углам?»

«Я бы все понял».

«Артем, Димка в курсе. Мы уже едем».

— Не сметь!!! — заорал я вслух.

«Тогда мы сделаем это без тебя», — холодно заметил он и отключился.

Черт!!! Откуда он узнал Димкин телефон? Не иначе сосканил во время прошлого звонка, а я почему-то не заметил.

Ну хорошо, допустим, сюда нагрянут Димка и Влад. И Артурчик для полного комплекта. И Чжао мы ангажируем. Что дальше? Нам все еще неизвестно, кому понадобилось убрать из шоу-бизнеса наш славный коллектив. Нам все еще неизвестно, сколько их, наших врагов, и насколько они сильные маги. Даже Дэн со всеми его связями до сих пор не смог на них выйти.

Стоп.

У Дэна связи где? Правильно. А те, кому наш цирк мешает спокойно спать, скорее всего работают по другую сторону закона. В системе. И помочь мне может человек системы.

Андрей хотел найти тех, кто превратил его в человека-электрочайника? Что ж, ему представится такая возможность. Я наберу его номер. А тот эпизод из будущего — может, его и не будет. Может, это была галлюцинация. А при самом худшем раскладе меня должно успокоить то, что в том эпизоде умирает все-таки он, а не я. Не я.

Нас четверо в машине. Пятеро, если считать Сюзетту. Она лежит у меня на коленях, выпуская когти всякий раз, как машину подбрасывает на неровностях дороги. Ее раздражает, что у меня сцеплены наручниками руки.

На голову мне нахлобучили какой-то мешок, но я вижу их и так. Они этого не знают.

Из троих моих попутчиков мне знаком (если это можно назвать знакомством) только парень, сидящий справа от водителя. У него на руках перчатки.

За рулем сидит парень с металлическим штырем в ноге. Я вижу этот штырь сквозь сиденье и сквозь его плоть.

Рядом со мной — девушка. Она, наверное, моего возраста, и у нее в сосках «штанги». Интересно, остальным это известно?..

У всех троих пистолеты.

Никогда не прощу им того, что они взяли меня именно так — распахнутую до самого сердца, счастливую, беззащитную, как новорожденный котенок. Лучше бы подкрались в темной подворотне и избили. Или прострелили бы на бегу коленную чашечку. Все лучше, чем так.

У меня был выходной, в клубе можно было даже не появляться. Но в голове с утра крутилась «Йога», и потянуло потанцевать. Для себя, совсем немного.

Маленькая наша репетиционная была свободна, я взяла у вахтера Аркаши ключ и зашла. Тут мне было хорошо, я сама была себе хозяйка. Музыка наполняла комнату и растворяла стены, и я простиралась в танце туда, в безоблачное лето, где остались сцена и зрители, Артемовы колкости, мрачные шутки Пита, песни Димки и Влада, непредсказуемые трюки Чжао и отеческая доброта Отто. В настоящем было только «state of emergency», но для меня, в отличие от Бьорк, в этом не было ничего привлекательного.

Я импровизировала, меняла рисунок танца на ходу, а слезы щипали глаза.

И вдруг, очнувшись от наваждения, я поняла, что за мной наблюдают.

В дверях стояла Елена Леонидовна.

— Нет-нет, — запротестовала она, лишь только я потянулась к бум-боксу выключить музыку. — Пожалуйста, продолжай.

— Да я, в общем, уже закончила, — смутилась я. Мне очень не хотелось танцевать «Йогу» при свидетелях. Ладно, поработаю в другой раз.

Она хотела что-то сказать, но то ли не могла подобрать нужного слова, то ли просто забыла, о чем хотела поговорить. Так и стояла, чуть наморщив лоб, будто вспомнила что-то грустное и жалостливое; а смотрела мимо.