— Ну вот… футболку простирнуть надо бы, а то как будто несвежая… А эти брюки стоило бы отдать в химчистку еще раз. Вон пятно так и не убрали, да и погладили неважно… — Инесса тихо бурчала себе под нос, перекладывая вновь и вновь дочкину одежду с одного места на другое…

Сколько времени прошло с того момента, как дочь уехала? Уже год и три месяца… Слезы подступали к горлу, комом стояли там, перекрывая дыхание…

Инесса знала, что если не выплакаться, то целый вечер будет задыхаться. А если заплакать, то слезы не остановить до ночи… «Но лучше плакать, чем задыхаться», — решила она про себя, и слезы лились нескончаемым потоком. И Андрей плелся на кухню ставить чайник, и они вместе пили чай пополам со слезами, а потом ложились в обнимку… И всхлипывая, Инесса засыпала в объятиях мужа. И снился ей постоянный сон про единственную дочь, которая тянет к ней руки… Только на этот раз еще и голубь появился во сне. Белый, легкий, трепетный… Он летал перед лицом Инессы, потом сделал круг над ее головой и исчез куда-то…

Инесса проснулась в абсолютной уверенности: быть новостям! Она не умела разгадывать сны, но была убеждена: голубь — к известиям!

И весь день потом была возбуждена, подвижна, энергична! И почему-то настроена на хорошее! Инесса буквально порхала и сама себе не могла объяснить, что с ней происходит.

Максим измучился. Сколько раз он ругал себя за то, что взялся передать письмо. И хотя никому ничем не был обязан, листок с телефонами не выбрасывал. «Раз взялся, значит, уже пообещал», — рассудил он.

Письмо жгло руки. Отправить по почте почему-то не решался. Все-таки Жанна настаивала на личной беседе. Ну не настаивала, конечно, нет! Она вообще ничего не требовала и даже не просила. Но как будто молила его… Взглядом, всем своим обликом, всей душевной энергией, которая исходила от нее в тот момент… Позвонить? Но ведь это нужно разговаривать, что-то объяснять, отвечать на вопросы. Не дай бог у людей будет плохо с сердцем… Ехать по адресу и кидать письмо в почтовый ящик? Так это, считай, по почте отправить. Нет, какой путь ни возьми, никакой Максиму не нравился. А помочь Снежане, конечно, хотелось. Только чем ей поможешь? Паспорт левый сделать? А передать как? А как она убежит из своего плена? Да нет, нереально! Да и вообще, зачем ему это? Кто ему эта девушка? Ну да, нежные у нее руки и глаза небесно-голубые… Только она всего лишь очередная проститутка на его жизненном пути, и кроме имени, наверняка вымышленного, он о ней больше ничего не знает.

В этом месте внутреннего диалога появлялся другой голос. Слабый, правда, тихий голосочек, но настойчивый, зараза! Он говорил всегда примерно следующее:

«Ну как это ты ничего не знаешь? И адрес у тебя есть, и истинное имя, которым она письмо подписала. И даже имена родителей ее ты знаешь. Да и к судьбе молодой женщины ты прикоснулся. Пусть невольно, но очень даже серьезно. Раз доверилась она тебе, раз открылась… Значит, вызвал ты в ней такие чувства, которые никто не вызывал до сих пор. А если бы с твоей дочерью такое случилось?»

На этом месте Максим начинал скрежетать зубами и прекращал разговор сам с собой. Возвращался к началу, и так по кругу…

В конце концов он принял решение — звонить… Только не на мобильник, чтобы свой номер не высветился. На городской. И на всякий случай не со своего. Ответил мужчина:

— Здравствуйте! Вы, наверное, Андрей?

— Да, слушаю вас!

— Андрей, у меня для вас письмо. Если скажете индекс, то я готов отправить вам его сегодня по почте. Потому что адрес написан, а индекса нет.

— А кто вы? Представьтесь!

Максим предполагал подобное развитие разговора, но ушел от ответа.

— У меня очень мало времени. Мое имя вам ничего не скажет. Я абсолютно случайный человек в этой истории, и просто волей случая… взялся… оказать любезность. Диктуйте индекс.

В тот же вечер он бросил конверт в почтовый ящик и с облегчением вздохнул: наконец-то! Можно забыть и расслабиться.

Только забыть почему-то не получалось. И никак не удавалось ухватить какую-то мысль. Интересную какую-то деталь… Ну чего-то никак Максим не мог понять. Почему так получается? Что такого происходит во время телесного контакта? Почему одна женщина обнимает, гладит, ласкает вроде бы точно так же, как и другая, а никакого отклика в душе не возникает?.. А та, другая, ну вот как Снежана, например, вроде бы ничего особенного и не делает… Никакой экзотики. Ласки вполне привычные, обыкновенные, можно даже сказать, а он никак не может забыть ее прикосновений, тепла, душевности. Вспоминает и погружается в нежность… Закрывает глаза, и вот она — рядом, близко со своей персиковой кожей, синим взором, изящной грацией… Как легко она двигалась, какие мягкие движения!.. А походка?! Вроде и ходить особенно было негде, но даже те несколько шагов по комнате были так грациозны… Поистине, походка богини!

Стоп! Уж не влюбился ли он? Максим неоднократно задавался этим вопросом, но всегда отвергал подобную трактовку своей грусти. Просто жаль девушку. Видимо, попала по глупости в нелепую ситуацию. Не столько нелепую, сколько страшную в своей безысходности. Просто хорошая девчонка! Просто вспоминается она ему, да и все! При чем тут влюбленность?!

Если можно было бы в подобной ситуации назвать Инессу счастливой, то именно так и стоило бы ее назвать. Сомнительное, однако, счастье. Дочери как не было, так и нет. Одно письмо только, непонятно когда написанное, непонятно кем переданное. Но Инесса ощущала себя буквально на седьмом небе от счастья!

Она читала и перечитывала строчки, написанные дочкиной рукой, целовала письмо и плакала над ним. Читала его вслух раз сто, не меньше, и хотя заучила наизусть, продолжала читать и перечитывать.

Андрей тоже не скрывал радости, однако ругал себя, что не смог разговорить того человека, который звонил. Ну был бы понастойчивее, ну попросил бы о встрече, ну еще что-нибудь предпринял бы… А так только письмо на руках и больше никакой информации… Ну, слава Богу, жива, здорова! Слава Богу!

Вернулась бы! Только бы вернулась! Как бы хорошо они зажили! Втроем, своей семьей, как прежде! И опять он смог бы встречаться со своей Оксаной. Сейчас стесняется, неловко как-то ему в такой ситуации, когда с его дочерью беда… А если бы вернулась, тогда да, тогда нормально. Тянет его Оксана, по-прежнему интересует… Звонит он ей изредка, когда Инесса не слышит. И виделись уже несколько раз украдкой. А постоянно не получается. Даже не то чтобы не получается, а просто… ну, неловко ему… неудобно… стыдно.