– Мам, - прервала она Елену Александровну. – Я хочу с тобой посоветоваться. Представь, что тебе надо принять решение. Ты можешь совершить поступок, а можешь его не совершать. Если откажешься – все вокруг тебя поддержат, поймут и одобрят. Но ты перестанешь себя уважать. Если согласишься – можешь поссориться с хорошими людьми, все испортить и, вообще, выглядеть полной дурой…

– Зато тебе не будет стыдно перед самой собой. – Закончила за нее Елена Александровна. – Знаешь, малыш, я не буду расспрашивать, что за поступок ты должна совершить. Знаю, тебе не это от меня нужно… Много лет назад я оказалась перед очень похожим выбором и решила, что правильно будет ничего не делать. Не совершать поступка…

– И?

– Прошло больше тринадцати лет. Я до сих пор об этом жалею.

– Спасибо, мам. Спокойной ночи.

Нажав «отбой», Женя подошла к окну и посмотрела вниз. Там, в густой тени цветущих каштанов ей почудилось едва заметное движение. Она по-кошачьи грациозно взлетела на подоконник, постояла на нем пару секунд и прыгнула вниз.

***

На скамейке ее ждал Тим. Пора было идти к Коре. Стрелки всех часов в замке перевалили за полночь, а значит подходило время, когда нужно садиться в лодку и плыть к Утесу. Жене предстояло провести на его вершине несколько часов, прежде чем рыба-солнце покажет свой золотой плавник.

– Ты все-таки решилась? – Тим поднялся и, не спеша, подошел к Жене. Теперь они стояли под фонарем, заливавшим площадку перед башней оранжево-розовым светом.

– Ты думаешь, я должна была струсить?

– Я думаю, ты дура!

Может наступить конец света, море выйти из берегов, а крысы перекусать всех жителей планеты, но Тим не измениться. Он обязательно в критический момент назовет ее дурой.

– Спасибо. Может, уже пойдем?

– Я не пущу тебя. Ты разобьешься!

– Я, а не ты. И вообще, как ты можешь меня не пустить?

– Могу.

– С чего это?

– С того… - Он замолчал, а Женя вдруг поняла, что в его глазах нет ни привычной самоуверенности, ни раздражения. Только отчаянье. Большое, как море, что плещется в сотне метров от них. Она достала телефон и протянула его Тиму. А потом добавила совсем другим тоном.

– Я маме звонила. Уже двенадцать человек умерли. Мне нужно идти. Пойми, пожалуйста.

Ничего не ответив, Тим развернулся и быстро зашагал в сторону главного здания замка. Туда, где находились апартаменты матери Главы Фратрии Ветра.

Женя внезапно почувствовала, что она не одна на площадке.

– Федор? Как ты сюда попал?

Из кустов на освещенное пространство вышел мальчик, волоча за собой сонного бульдога.

– Как, как? Пешком. Я с вами к Утесу поеду.

– С ума сошел? Зачем?

– Чтобы склеить тебя, если ты все-таки не полетишь. Я же целитель! Забыла? Меня Тим позвал. Знаешь, как он за тебя переживает?

– Знаю, чуть что – дурой обзывает.

– Не сердись. Обзывает – значит, любит, - Мудро изрек девятилетний мальчик, - Правда, Боров? Я тоже тебя иногда жирной скотиной называю. Что ж с того?

Не удержавшись, Женька хихикнула. Сравнение себя с Боровом отчего-то показалось ей ужасно забавным.

– А потом, случись в моей жизни такое, я бы тоже сейчас психовал.

– Ты о чем? – До Женьки не сразу дошло, что целитель говорит о Тимофее.

– Разве ты о нем ничего не знаешь? Как он к Людям крыш попал?

– Я думала, Тим родился во Фратрии. Нет?

За разговором они добрались до светящихся в темноте окон Графини. Ее комнаты находились на первом этаже, неподалеку от парадного входа в замок. Где-то здесь, у фонтана, должны ждать влюбленные голубки - Гриша с Аней. Женя придержала Федю за плечо. Ей очень хотелось услышать историю своего учителя.

– Нет, Тим попал к кошкам два года назад. До этого он был самым обычным человеком. Точнее, это Тимофей так о себе думал, пока его брат…

– У него есть брат? – Не поверила своим ушам Женя.

– Был. Брат-близнец. Он в тринадцать лет выпрыгнул из окна. С восьмого этажа. С собой покончил.

– Что? – Она внезапно начала многое понимать. Тот разговор на Башне Самоубийц. Тим говорил не о себе. Точнее, не только о себе, - Но зачем он это сделал?

– А зачем с собой кончают? Ты знаешь? Я нет. Что-то не так с головой было. Может, обидел кто. Не знаю. Тим не рассказывал. По-моему, он тоже не в курсе. В общем, Тимофей рядом находился, когда все это с близнецом случилось. Хотел его удержать и полетел следом. Брат не был кошкой, а Тимка был. Брат разбился, а на нем ни царапины.

– А потом?

– Ну, потом он с месяц по крышам шлялся, с высоток прыгал, пока его кошки не подобрали. Мы же своих чувствуем. Родителям Тима Марта сказала, что их сын очень одаренный спортсмен и его забирают в специальную школу. Мать у него к тому времени слегла – не вынесла гибели близнеца, отчим целыми днями в больнице пропадал. Поэтому Тимофея отпустили. А теперь ты собираешься прыгать с Утеса. Это же настоящее самоубийство! Вот Тимка и бесится.

– Эй, вы идете? – Услышала Женя голос Ани. Она шагнула в желтый квадрат света, падавшего из окна, и бабочки на ее голове вспыхнули розовой короной.