— Если не можешь, то не надо. Это не настолько важно.

Но по всем интонациям и напряженному молчанию в трубке было ясно: что-то катастрофически важное с ним сейчас происходит. Такое, что может повлиять на всю дальнейшую жизнь. И еще там подстерегает какая-то опасность: притаилась огромной пятнистой коброй с раздутым капюшоном за папиной спиной и готовится нанести удар, вот уже примерилась и разинула хищную пасть… Забыв, что по лицею идут занятия, что кабинет директора всего в десяти метрах от их аудитории, Янка выкрикнула на весь коридор, голос гулко разнесся до первого этажа:

— Без меня ничего не делай! Вообще сиди на месте, никуда не уходи, я сейчас приеду.

— Возьмешь такси, я буду в офисе. Или нет, сразу позвони, я выйду встречу, — моментально отреагировал папа и отключился, не прощаясь.

Да что же там, в конце концов, могло произойти?!

Договориться с Вероникой оказалось проще простого. Стоило лишь скорчить несчастную физиономию, закатить глаза под потолок и помахать в воздухе мобилкой, бормоча умоляющим тоном: "Экскьюзе муа…" (Извините…) От проделанных Яной магических пассов француженка растаяла, как сахарное печенье, и милостиво покивала головой: ладно, иди, чего уж там! Страдающий ни за что ни про что с мелом у доски Капля недобро прищурился и презрительно швырнул в Янкину спину:

— Teacher's pet! (Любимица.)

Фраза была страшно оскорбительная, пускай даже и английская — вряд ли остальные "ашники" вот так с ходу въехали. Яна густо, до бурякового цвета покраснела и резко склонила голову, пытаясь скрыть пунцовые щеки под волосами. Ничего не понимающие "свои" девчонки завелись на разные голоса:

— Ты куда?

— А что случилось?

— Ты вернешься?

— Pas Russe! Parlez en Francais! (Никакого русского! Говорите по-французски!) — гневно возопила француженка, и Яна вовремя сообразила, что пора по-быстрому сматывать удочки.

— Гагарин долетался, а ты доскачешься!

Это уже Галя. Сейчас Вероника Сергеевна попросит перевести на французский, вот тогда и посмотрим, кто будет скакать последним!..

…Чужих и опасных было трое: один явно местный, лысый качок с мускулистой шеей и изрядно выпирающим из-под черного пиджака пивным брюшком, и двое бритых до синевы низкорослых "турка". (Так Яна отчего-то решила, украдкой разглядывая их смуглые восточные лица.) От всех троих разило страхом, подлым предательством и самой элементарной, ничем не прикрытой ложью. Янка непроизвольно попятилась к двери и схватила отца за руку. Широкая и теплая папина ладонь незаметно сжала ее пальцы, успокаивая и ободряя: не дрейфь, дочка, мы с тобой и не такое расхлебывали!..

Видение неожиданно проснулось — с перепугу, скорей всего — и стало таким пронзительно-острым, каким бывало лишь в самом начале: качок смотрит на нее равнодушно-брюзгливо, едва скользнул безучастным взглядом. Его больше беспокоят те двое… Янка ощутила, как натужно шевелятся под лоснящейся потом лысиной мысли пузатого, и померещился в какой-то миг тяжеловес, что ворочает с кряхтением стопудовую штангу. Прикидывает, как бы удачней облапошить тех нерусских, да и папу с ними заодно…

У "турков" совсем другой интерес: бесцеремонно ее разглядывают маслянистыми черными глазами и, не таясь, подталкивают друг друга локтями, чему-то ухмыляются. Яне стало до тошноты противно. Папа, вероятно, тоже что-то уловил, потому как вышел наперед и загородил ее собой.

— This is your lawyer? (Это Ваш юрист?) — с нахальной ухмылкой осведомился один из "турков" на леденящем душу английском. Он, стало быть, в этой развеселой компании за главаря…

— It's my daughter. She will sit a little with us. (Это моя дочь. Она немного с нами посидит), — сказал, как отрезал, папа со своим безукоризненным лондонским акцентом, наработанным за десять лет плавания на британских судах. Янку охватила хвастливая полудетская гордость: вот он какой, ее отец! Слово сказал — и все эти гаврики послушно позакрывали рты! Хотя нет, не все, к сожалению…

— Вечно твои шуточки! Давай, время не ждет, — неприятным гнусавым голосом (каким у них в Городе изъясняется обделенная мозгами провинциальная братва) возразил бритоголовый. Папа не обратил на него никакого внимания, увлек Яну в дальний угол, усадил в массивный вертящийся стул возле компьютерного стола и вполголоса поспешно ввел в курс дела:

— Ситуация такая: есть турецкая фирма, которая предлагает выгодную сделку. Эти двое — ее представители.

Значит, все-таки турки!

— А тот лысый? — для чего-то спросила Янка, хоть и так все было понятно. Бритоголового она однажды мельком видела, когда забегала к отцу, совсем запамятовала… Да уж, девичья память, если не сказать хуже! (Она не раз за собой замечала, что намного лучше запоминает в лицо молодежь своего возраста, плюс-минус несколько лет, чем народ постарше.)

— Это Николай, мой будущий компаньон. Если все получится, — пояснил папа и нервно забарабанил пальцами по столу, словно отбивая кому-то тревожное сообщение морзянкой.

Яна скептически вскинула бровь: ну-ну, компаньон… Держи карман шире! А вслух со всей своей врожденной дипломатичностью поинтересовалась:

— Где ты его выцепил?

— Это неважно. Что мне нужно: ты можешь сейчас посмотреть на этих турков? Помнишь, как ты в детстве делала? Хоть ты и маленькая была…

— Четыре года, — ещё бы, такое разве забудешь!.. Как вчера все было. Так странно, почти что ничего из раннего детства Янке не запомнилось, но та необычная папина просьба "посмотреть" на каких-то неприятных людей буквально врезалась в память, отпечаталась со всеми мельчайшими деталями… Вспыхнувшее вслед за лирическими воспоминаниями соображение понравилось куда меньше: — Ты вкладываешь свои деньги? — переборов стиснувшее горло волнение, еле выдавила она из себя.