Дэй сделал паузу: ни то дать Камилле последнюю возможность сознаться, ни то для пущего эффекта следующего заключения.

— Но все многолетние старания пошли прахом, — наконец молвил он, — из-за бесплотного призрака несчастной Раксаны, не знавшей покоя и не дававшей его вам. В итоге вы не смогли побороть в себе желание избавиться от него, вызвав меня. А, подозревая, что слухи о том, будто я людей насквозь вижу, небезосновательны и не так уж фантастичны, предпочли спрятать себя и Оррака подальше на те два дня, пока я здесь. Но вот беда, недооценили, что, помимо способности видеть людей насквозь, я умею ещё и думать. Загадочная история дочери лесничего насторожила меня сразу, а потому я взял на себя смелость попросить Джеми открыть зачарованный замок в покои Лавиэлль (да, я это сделал, Леогран, без вашего ведома и позволения, потому что вы бы мне этого позволения не дали) и побыть здесь. Если бы вы не явились, пока мы не покинули замок — мы бы тайно проникли в него следующей ночью, и позаследующей, и так до тех пор, пока не застали бы на месте преступления того, кто с кровью высасывал жизнь из её юной светлости.

Джеми скромно кивнул: так, мол, всё оно и было. На Камиллу он не смотрел — а, впрочем, всё очарование с неё слетело, как маска из тумана на ветру. Леогран переводил ошалелый взгляд с герцогини на мальчишку, с него — на дэя, с Арона — обратно на девушку.

— И теперь у меня есть к госпоже герцогине лишь один вопрос, — Арон вскинул голову, взглянув на Камиллу сверху вниз. — Есть ли вам что сказать в своё оправдание?

Для полного соответствия образу не хватало лишь напудренного парика и молотка в руках.

Пару секунд Камилла молча смотрела на него — а затем растянула губы в хищной клыкастой улыбке.

— Вывел ты меня на чистую воду, святоша, — прошипела вампирша, — разоблачил. Похвально. А я тебе вот что скажу: убьёшь меня — за этими детьми придёт кто-нибудь другой. И тебя не будет рядом, а никто другой их не защитит, потому что они останутся одни. Потому что в одном из коридоров я заметила кое-кого… Одна глупая девочка решила поговорить с призраком. А ему только того и надо: ему нужно тело, потому что своими призрачными ручками он не сможет отомстить так, как хочет… и кому хочет.

Она шагнула к дэю, который смотрел на неё пристально, очень пристально — уже без улыбки. Привстала на цыпочки так, чтобы его глаза оказались прямо напротив:

— Не могу не признать, что ты поразительно догадлив, — нараспев произнесла Камилла, — но вот на понимание женщин, как видно, твоей догадливости не хватает. Ты думал, что, наказав меня, удовлетворишь желание Раксаны и освободишь её? Что ж, то, что ею движут чувства преданной женщины, ты прав… но, в конце концов, она же не знает всего того, что знаешь ты. Она даже не знает, кто я. Она не видела, кто убил Валдора и Диаманду. Она видела лишь то, что любимый муж сразу же после её кончины нашёл утешение в объятиях другой…

Она подалась вперёд, и, почти касаясь дыханием его лица, тягуче прошептала:

— А теперь подумай своими догадливыми святыми мозгами, Арон Кармайкл: кому в данной ситуации захочет отомстить Раксана Норман?

Охотничий домик терялся среди вековых сосен. Ночь окутывала его тихой тьмой скрывших луну облаков — пока одно из окон не озарилось вдруг изнутри бледной вспышкой, на пару мгновений померкшей, а затем обратившейся ровным свечным огоньком.

Герцог задул спичку и, взяв в руки бронзовый чашевидный подсвечник, оглядел полутёмную комнатку. Отражение в большом зеркале, висевшем за спиной, огляделось вместе с ним.

Он проснулся не так давно и, проснувшись, какое-то время лежал с открытыми глазами, пытаясь понять, что его разбудило. Привычное было на месте, непривычного не прибавилось. Лес безмолвствовал. В комнате не было посторонних. Жена не шумела за соседней стеной. Но что-то было не так.

Что-то послужило побудкой. Что-то… изменилось.

— Оррак…

— Кто здесь? — он резко обернулся, подняв свечу выше.

Никого. Ничего.

— Оррак…

Герцог вздрогнул, будто от порыва ледяного ветра. Пламя заплясало в его руке.

— Оррак!

За спиной чёрной дырой молчала пугающая пустота.

Медленно, медленно он обернулся к зеркалу, и отражение — которое было уже не его — чуть прищурило колкие синие глаза.

— Ты скучал по мне, любимый?

Огонёк свечи захлебнулся в лужице воска, плеснувшейся из подсвечника.

— Ну и? — Камилла с любопытством склонила голову набок. — Что дальше ты собираешься делать? Быстро убьёшь меня, чтобы попытаться спасти моего драгоценного муженька из смертельной хватки его бывшей?

С любопытством. И без малейшего страха.

Арон, не отстраняясь, смотрел в её глаза. Лицо дэя было непроницаемо.

— Нет, герцогиня, — тихо проговорил он, чеканя каждое слово, крепче сжав что-то в пальцах опущенной левой руки. — Судить мне дано, карать — но не казнить. Я вас не убью. Наказание для вас будет другим. И, возможно, кого-то оно убережёт от ваших лиходейств.

Он вскинул руку.

В следующий миг лба Камиллы коснулся серебряный крест.

— Нет, не надо, НЕТ!!! — серебро обожгло нежную кожу, как раскалённое железо. Она рванулась, крича пронзительно и отчаянно, срываясь на визг — бесполезно: стальной взгляд и железная хватка дэя были сильнее. Бесстрастно и безразлично он прижимал крест к её лбу, пока ноги девушки не подкосились и она не рухнула на пол, опустив голову, закрыв лицо волной обсидиановых волос, страшно, глухо рыдая. Тогда Арон кинул крест на пол, чуть нагнулся и, двумя пальцами взяв девушку за подбородок, заставил её вскинуть голову.