Наверное, впервые она увидела в его глазах удивление.

— Это зеркало… — дэй даже отступил на шаг, — оно как-то влияет на тебя… неужели ты не видишь? Не чувствуешь?

Таша задумчиво разомкнула ладони, посмотрев на мерцающие золотистые отблески:

— Если ты имеешь в виду то, что оно мешает тебе влиять на меня — да, чувствую.

А она-то думала: почему ей так спокойно, когда он рядом, почему всё меняется, стоит ему уйти?

Но ведь так легко принять голос, нашептывающий тебе "ты в безопасности", за свой внутренний…

— И это ты называешь доверием, Арон? Внушая мне те мысли и решения, которые нужны тебе, ты говоришь о каком-то доверии? Внушая спокойствие и… о, Богиня, — Таша вдруг рассмеялась. — Так вот почему я не вспоминала о маме. И о Лив. Я ведь почти не помнила о них… и сейчас не помню. Ты сделал их… неважными. Ты сделал что-то с моими воспоминаниями, да?

— Это было необходимо, — в его голосе звучала боль. — Я бы не стал, если б…

— Как я могу тебе доверять, если не знаю, моё ли это доверие? — серебро её радужек отливало металлом. — Знаешь, мне мнится, что ты совсем не такой, каким кажешься… или не такой, каким хочешь казаться. Маска? А под ней ещё одна и ещё? Но есть ли под маской лицо? Как мне узнать, Арон — кто ты на самом деле? Такой ли ты, каким тебя вижу я?

— Думаю, ты никогда этого не узнаешь, — в его глазах светилась непроницаемая серость. — Ведь я не знаю, каким ты меня видишь.

Напряжение меж скрещёнными взглядами было не меньшим, чем напряжение скрещённых мечей.

— Значит, не отдашь?..

Таша крепче сомкнула пальцы на тёплом металле.

— Что ж… Рано или поздно ты сама всё поймёшь, — он чуть склонил голову, и в голосе его прозвучала странная обречённость. — Но лучше бы это случилось рано.

Таша смотрела ему вслед, пока вдали не стих одежный шелест. Потом, держа зеркальце в опущенной руке, другой рукой нащупала на груди кулон-александрит. Сжала в пальцах, дёрнула. Некоторое время задумчиво и отстранённо разглядывала отливающий багрянцем камень; наклонив ладонь, позволила маминому подарку золотистой змейкой соскользнуть с ладони в открытую сумку — и, накинув на шею другую золотую цепочку, заправила зеркальце-кулон под платье.

Пальцы не подрагивали предательски. Не было и капли волнения, сожаления или сомнения: она действовала уверенно, неторопливо, будто впервые зная, что делает. Сознание казалось ясным, как никогда.

Нет, игра ещё не кончилась, — но свои ходы в этой игре она отныне будет делать сама.

Таша подняла глаза, взглянув в окно: в бархатистую ночную мглу, завораживающую, успокаивающую… и чуть склонила голову набок, когда что-то мелькнуло в оконном стекле.

Снова? Значит, не случайно? Хотя случайности, похоже, вообще довольно редкое явление…

— Ладно, может, это и глупо, — Таша подошла ближе, — но это — моё решение.

И, опустив ресницы, прислонилась лбом к оконному стеклу.

— С Ташей всё в порядке, святой отец? У вас такое лицо было…

— Так, ничего серьёзного. Просто почувствовал кое-что… нужно было проверить, — Арон взялся за ручку двери в покои Лавиэлль. — Готовы?

— Всегда, — Джеми деловито щёлкнул пальцами, и ключ провернулся в замке. — Ещё раз: помните — неподвижность! На активно движущихся объектах я способен удерживать эти чары лишь пару минут.

— Сами терпением запаситесь… не так, как в минувшую ночь.

— У меня нога затекла!

— Ну да. Только ваше счастье, что вы это мне объясняете, а не вампиру. Эта ночь…

Пауза.

— Что…

— Тш, — дэй стоял, вскинув голову, вслушиваясь во что-то. Потом качнул головой, — да нет, не может быть… показалось. Давайте.

Джеми покорно вскинул руку, начертал в воздухе пару рунных знаков, заискрившихся серебристым дымком, и щёлкнул пальцами в завершающем штрихе.

Коридор опустел.

А спустя миг одна из створок двери беззвучно приоткрылась — чтобы спустя полминуты, не нарушая беззвучия, её аккуратно закрыла невидимая рука…

…а в полумраке гостевой башенки Таша открыла глаза.

Если, конечно, их открыла она — и если это были её глаза. Серебристая радужка отчётливо отливала синевой.

Девушка, казавшаяся Ташей, подняла руку. Медленно дотронулась до своего лица. Осторожно отступила от окна. Неуверенно растянула губы в улыбке.

Лёгкими шагами вышла из комнаты и скрылась во мраке, окутывающем винтовую лесенку.

— Шпилька в цель, — улыбнулся он, когда металл звякнул о столешницу.

— Значит, свершилось? — Альдрем аккуратно постучал стопкой бумаг о край стола, выравнивая края. — Она больше ему не верит?

— О, тут всё немного сложнее. Не верит, но отчаянно хочет верить. Всё это было сделано сгоряча: уверен, подумай она немного, чуть-чуть остынь — и она бы не сделала того, что сделала… но она подумает после. И придёт к верным выводам. Она захочет, чтобы всё было как прежде, но этого быть не может. Её доверие расшатано, и теперь малейший толчок… — он резко расправил сжатые ладони, точно молнии с кончиков пальцев пуская, — пуф.