Она подавила крик, когда он задел раненое плечо, — лишь застонала сдавленно. Золотая оправа выбившегося наружу александрита сейчас цветом почти сравнялась с багряным камнем. Кровь была алой, ярко-алой, искрящейся золотыми искрами на свету.

У охотников за нечистью никогда не было проблем с изобличением оборотней. Достаточно было просто их ранить.

— Прости, девочка, прости, — Арон, почти в нитку сжимая губы, опустил её на постель, — не уберёг…

Таша вскинула глаза, светлым серебром горевшие на перепачканном лице.

— Ксаш, — выдавила она, — как тяжело возвращаться, оказывается…

— А о чём ты вообще думала, когда отпускала разум?! — Джеми, — предположив, видимо, что срок действия его молчания истёк, — сходу взвился кострами. — Ты вообще не должна была вернуться!! Этому тебя тоже не учили?!

— Учили… — она, кашляя, повернула голову и сплюнула на пол — кровью. Ей-Неба, лучше б висп меня убил, подумала Таша. Хоть не мучилась бы. — Что он со мной сделал?

— Плечо рассечено до кости. И, похоже, ключица сломана, — Арон осторожно положил ладонь на рану. — Потерпишь ещё немного?

…боль взорвалась в плече раскалённым свинцом.

— Нет, не надо!! — Таша вцепилась пальцами в простынь, закричала, забилась — но дэй вдавил её в матрац:

— По-другому нельзя!

— Не хочу, не надо!!! — она почти визжала. — Отпусти!!!

— Ещё немного, Таша. Ещё чуть-чуть…

Боль исчезла так же мгновенно, как и появилась — и Таша скрючилась на кровати, глотая слёзы, тщетно пытаясь отдышаться.

— Всё, всё позади, — дэй коснулся рукой её макушки. — Прости, я… мне пришлось…

— Нет… нет, — Таша, ещё тяжело дыша, ощупала ключицу, где тонкой линией пересёк кожу длинный белый шрам. Плечо не болело, лишь саднило немного. — Это ты прости. Что я как… как…

"…истеричка?"

"На тебя бы посмотрела!"

— А… откуда у тебя кровь?

Дэй смотрел на неё. Нижняя губа разбита, верхняя — искусана.

— Когда ты перекидывалась, — тихо сказал Арон, — ты уже знала, что сможешь стать мейлерой?

Тихо стукнула входная дверь, вдруг закрывшись сама собой.

— Нет, — наконец качнула головой Таша. — Просто забыла о том, что не смогу ей стать.

— А почему отпустила?..

— Потому, — Таша ответила даже удивлённо. — Иначе мы бы погибли.

— Глупая… Неужели ты не понимала, на что идёшь?

— Понимала. Только не отпустить не могла. А, может, помнила, что у меня есть ты…

Но в ответ на её слабую улыбку он не улыбнулся.

— Кхм… значит, — наконец решился застенчиво кашлянуть Джеми, — уязвимым местом виспа было это… щупальце?

— Получается, так.

— А как ты это поняла?

— Так же, как и ты. Когда он сдох.

— ??

— Ну, в тот момент я всего лишь хотела не дать ему утащить тебя. А оно вон как обернулось, — Таша села на краю кровати, касаясь босыми ступнями пола, придерживая одеяло на груди. — Хотя сейчас понимаю, что искра-то неспроста в этом самом щупальце была.

— Да, пожалуй… — Джеми задумчиво почесал в затылке, — а, может, эта искра у него как бы… сердце?

— Ты у нас всемогущий маг. Вот и думай.

Таша потёрлась лбом о плечо Арона. Дэй сидел, сгорбившись, скрестив на коленях руки с безжизненно опущенными пальцами.

"Только не надо реквием по себе-никчёмному отпевать, а?"

— А может ли у него быть сердце? Эта тварь, похоже, не из плоти и крови была, а из… а кстати, — оживился Джеми, — как она… эм… на вкус?

— Пустить её на жаркое решился бы только обладатель весьма специфического вкуса. Мерзость, — Таша скривилась. — Как… прогорклая вата, пропитанная солёными маслянистыми чернилами.

Видимо, воображение Джеми тоже практиковалось в губительстве своего владельца. Во всяком случае, передёрнуло его — будто ошпарился.

— Мне даже интересно, — миг спустя задумчиво изрёк мальчишка, — сколько протянул пресветлейший магистр, если для нас первая же ночь окончилась весьма плачевно…

— И как висп не показал себя во всей красе ещё во время постройки дома… Вот и мне интересно, — не дождавшись какой-либо реакции дэя, Таша резко встала. Прошествовала в гостиную, подняла закатившийся под стол перстень и, подхватив своё платье, направилась в ванную. — И было бы совсем неплохо, если бы кое-кто вышел из оцепенения и сделал что-нибудь с твоей лодыжкой, Джеми.